Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян
До сих пор Япону легко удавалось разгадывать намерения противника. За эту способность Япона считали неуязвимым. Но по какой причине большевистская группировка так внезапно покинула Кешкенд, не могли бы объяснить ни Япон, ни ведущий расследование поручик.
Соображения Япона о том, что группировка перейдет к открытой политической борьбе, не удивили бы никого, оно и так было ясно. Эта борьба имела бы важное тактическое значение в подготовке всеобщего восстания в Армении. А то, что группировка скрылась согласно тайной инструкции Армревкома, было Япону невдомек.
Дашнакская партия сосредоточила значительные силы в уездах севанского бассейна. Они всячески силились задушить на местах вспышки недовольства, любой ценой помешать большевикам поддерживать связи с частями Одиннадцатой русской армии, расквартированной в Казахе и Агстефе. Армревком принял решение еще раз попытаться поднять на ноги революционные силы Гокчи, Нор-Баязета, Дилижана и Каравансарая. Помешать мог гарнизон Кешкенда. Необходимо было любой ценой воспрепятствовать переходу гарнизона к Гокче.
Большевистская подпольная группировка скрылась из Кешкенда в двух направлениях. Конный отряд в составе тридцати человек, возглавляемый Левоном, стремительно проскакал по горным тропам около пятидесяти километров и остановился в назначенном пункте. Пехотинцы, с ними Овик и Сагат, добрались до места лишь вечером следующего дня. Отряды соединились на лесистом плато.
Овика первым встретил Варос. С ног до головы конюх был во всем новом. На голове его красовалась широкополая шляпа, которая, как зонтом, укрывала его. На радостях он болтал без умолку:
— Я знал, что вы быстрее птиц прилетите. У меня все в порядке. Когда начнут делить землю, пожалуйста, я служил большевикам. И черного коня Мурада сам увел. Черт с ним, с конем, продам, как только кончится война. Вот только трубку жаль, потерял.
Овик представил, до чего тот должен быть огорчен потерей трубки. Он пообещал ему после победы подарить отличную трубку. К ним подошли Сагат и Левон, и разговор был прерван. Друзья уселись под деревом. Солдаты приводили в порядок свою одежду, чистили оружие. Кашевар разводил огонь, готовил ужин. Местность эта была далеко от населенных пунктов, крестьяне тут редко показывались, забредали изредка за хворостом в редкий перелесок на склоне. И все же дозорные были расставлены. Отряды разбили бивак на плато. Ни разу раньше Овик не видел своих товарищей такими веселыми.
После непродолжительного отдыха он приказал всем собраться. Уселись кругом, кому как было удобно. Овик, Сагат и Левон остались в центре круга.
— Товарищи...
Это был голос Овика. В Кешкендском уезде это слово произносилось громко и свободно впервые. Солдаты захлопали. Овик поднял руку. Воцарилось молчание.
— Товарищи, в эту минуту в Вайоц дзоре зарождается новая власть — власть Советов. Мы — основоположники этой власти и ее боевой отряд.
Солдаты радостно потрясали винтовками, подбрасывали вверх шапки. Овик снова попросил тишины.
— Товарищи, позвольте зачитать приказ Армревкома.
Овик вынул из кармана довольно-таки смятую бумажку, которая свободно могла бы уместиться в форменную пуговицу гимнастерки, осторожно разгладил ее и зачитал приказ, написанный крошечными буквами:
— «Подпольному большевистскому комитету Кешкенда.
По всей Армении готовится всеобщее восстание. Без промедления скрыться из гарнизона, поднять народ и не допустить перехода кешкендских гарнизонных подразделений к Гокче. Командиром боевого отряда назначается Овик Тиранян, комиссаром — Сагател Сагателян...»
Слово попросил Сагат.
— Товарищи, нас мало, — сказал он. — Оружия и продовольствия не хватает, но мы — солдаты революции! Только вера в победу и революционная дисциплина могут гарантировать успех. Впереди нас ждут кровопролитные бон. Любой ценой, ценой собственной крови и жизни мы должны выполнить приказ Армревкома...
Решено было разделиться на три группы. Первая группа под предводительством Левона должна была походом пройти по всем восточным селениям Вайоц дзора, поднять народ против местных властей и создать впечатление большого действующего боевого отряда. Им выделили лучших скакунов. Вторая, численностью около тридцати человек, возглавляемая Сагатом, получила задание штурмовать все пограничные дозорные пункты, завербовать желающих и отправить в Кешкенд ложное донесение о передвижении отряда. Третья группа, под командованием Овика, должна была ликвидировать дашнакские силы в Мартиросе и Султанбеке и обеспечить тыл боевого отряда.
На рассвете плато опустело. Никто не смог бы сказать, в каком направлении и с какой скоростью скрылись боевые группы.
Мартирос, как и большинство сел Вайоц дзора, был расположен на возвышенности и по числу курящихся дымов превосходил все окрестные деревни. С востока село окаймляли нагие высокие скалы, а с запада — редкая цепь гор, которые, то громоздясь друг на друга, то разбиваясь ущельями, примыкали к Варденисскому хребту. Весь край был удивительно расцвечен, удивительно красив. По дну ущелья Аствацацн, прямо под великолепным храмом, высеченным в скале, бежал прозрачный ручей мимо Мартироса, скатывался в Пашалу, Арена дзор, спеша смешать свой говорок с рокотом Арпы. Склоны украшали многочисленные родники, опоясанные буйной зеленью.
В этих краях вознаграждался труд и земледельца и скотовода. Но щедростью природы крестьяне пользовались с оглядкой, зато вволю хозяйничали в горах бандиты, а в селах — богатые землевладельцы. Несмотря на свой строптивый нрав и уходящую в глубь веков склонность к анархии, жители Мартироса были людьми незлопамятными и справедливыми, как и их природа.
По соседству с Мартиросом находится село Пашалу. В решающие моменты все жители его приходили на помощь мартиросцам. Интересы у крестьян были общие, и обе деревни тяготели к большевикам.
В Мартиросе стояло одно из караульных подразделений кешкендского гарнизона. Это был карательный отряд из двадцати пяти человек для быстрого подавления возникших на местах бунтов. Командиром отряда был один из бывших телохранителей Япона, лютый человек по фамилии Вохнушян.
В сумерках красный отряд объехал село и укрылся в ущелье Аствацацн. После получасового отдыха Овик уединился с десятниками. Они обсуждали варианты нападения, когда к ним подошел Варос.
— В Мартирос пока не входите. Я отправлюсь туда и вернусь, подождите меня. Мой племянник служит у Вохнушяна. Попробую уговорить его помочь нам.
Варос поделился с ними своей задумкой. Один из десятников сразу же одобрил предложение Вароса.
— Я возьму еще кого-нибудь, и проводим его...
Овик ответил не сразу.
— Есть ли у вас в Мартиросе другие знакомые?
— Тысяцкий, — ответил Варос.
— Что он за человек?
— В восемнадцатом отказался служить Япону... И еще одного знаю — Левона. Тот камнем сломал ребро помощнику Япона, прогнал из села.
Провожали Вароса трое солдат, хорошо знакомых с местностью...
Было уже за полночь, когда двое подошли
