Китайская мифология: обитатели небес, духи местности и демоны - Аглая Борисовна Старостина

беса: горбатый карлик, все тело которого было синим, лежал на земле, тяжело дыша. За веревку, которая заменяла ему пояс, был заткнут топор. Кто-то из монахов сказал: «Это громовой бес. Должно быть, он послан Вышним владыкой. Зачем вы оскорбляете Вышнего владыку? Беда будет». Местные принесли жертвы, и с неба спустилось облако, которое унесло беса на небо. Однако Сяо никак не пострадал, напротив, прославился своей силой и храбростью. Это показывает, что, по мнению рассказчика, если громовой бес и был как-то связан с небесными силами, то его выходка в монастыре, скорее всего, была самочинной и заслуживала наказания.

Во втором рассказе мальчики из знатной семьи, выйдя за ворота во время грозы, вспомнили о том, как им рассказывали о громовом бесе (отсюда ясно, что он уже был далеко не экзотическим персонажем и о нем знали даже дети[49]). Они заметили вслух, что хорошо было бы его убить. После этого раскаты грома стали приближаться и быстро стали напоминать гневные крики. Мальчики вбежали во двор и в испуге встали у стены. Гроза продолжалась еще долго, а когда затихла, оказалось, что молнией расщепило корень старой софоры во дворе. Мальчики жаловались на сильную боль в ногах. Оказалось, что их ноги покрылись продольными полосами – «красными письменами»: то был след, который оставил на них громовой бес (очевидно, имеются в виду ожоги от молнии в виде фигур Лихтенберга).

Место действия первого рассказа – область Чанша, на территории современной провинции Хунань, второго – область Гуанлин, на территории современной провинции Цзянсу. Это были южные районы империи, но еще далеко не Линнань. Примечательно, что в обоих случаях громовые бесы никого не убивают и оказываются сравнительно безобидными.

В сюжетной прозе эпохи Сун громовые бесы становятся уже совершенно безвредными для человека и, как кажется, распространяются по большей части территории Китая. Такие громовники продолжают падать с небес на землю, но не проявляют никакой агрессии. Это существа, подчиненные более высоким по статусу погодным божествам, и эпизодические падения относятся к зоне их профессиональных рисков. Например, в сборнике Чжан Бинвэня «Соу шэнь ми лань» («Тайное обозрение поисков духов», начало XII в.) описано существо, во время грозы рухнувшее с неба на горный склон: ростом в два или три чи, темно-синее, четырехглазое, красноволосое, горбатое, с когтями и клювом и зловонное. В лапах оно держало два молотка, как традиционный дух грома. Когда собравшиеся зеваки захотели его убить, кто-то из местных старейшин сказал: «это истинный громовой бес, убить его – к несчастью». Вскоре существо пришло в себя и открыло глаза. Налетел ветер с тучами, с неба сошел радужный луч; зрители разбежались, и бес исчез.

В рассказе «Громовой бес из Янчжоу» из южносунского свода «Ицзянь чжи» Лэй-гуй тоже сваливается с неба, но не причиняет никому вреда, разве что пугает своим странным поведением. Некая госпожа Ян и ее дети оказались свидетелем падения «странного беса» во время грозы. «Ростом он был только в три чи с небольшим, лицо и тело синие. На голове у него была шапочка, какие сейчас носят, но из плоти, сросшаяся со лбом. Он осмотрелся, увидел людей и закрыл лицо руками, будто бы смеясь. Вокруг стала собираться толпа, и он уже совсем неудержимо рассмеялся». Вскоре все заволокло мглой, и бес улетел по воздуху. Еще один рассказ в этом сборнике посвящен падению, но не самого беса, а его синего головного платка под звуки грома посереди деревни. Сельчане отнесли платок в храм, откуда он пропал через несколько дней, тоже во время грозы.

Кроме того, в «Ицзянь чжи» есть описание другого похожего персонажа, еще менее страшной «громовой старушки» (лэй ао). Она упала к кому-то во двор во время проливного дождя. «Тыкалась туда-сюда, испуганная и растерянная. На голове красные короткие волосенки, на ногах по три когтя, а так похожа на человека. Вскоре сгустились тучи, ударил гром, блеснула молния, и старушка исчезла».

Отсюда можно видеть, что при Сун «громовые бесы» значительно меньше заслуживали свое название, чем в предшествующий период. Теперь у них не было ни демонической агрессии, ни демонической злобы, оставалось лишь безобразие и/или зловоние. В даосском своде «Дао фа хуэй юань», составленном еще позже, при Мин, даже приводится заклинание, которое позволяло экзорцисту вызвать и подчинить себе громового беса (которого уважительно именуют Лэй-гуй да-цзян – «Великий полководец Громовой бес»).

Литература

Старостина А. Б. Падающие демоны грома в средневековом Китае // In Umbra: Демонология как семиотическая система. М.: РГГУ, 2013. С. 319–337.

Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М.: Наука, 1987. По указателю (Лэй-шэнь).

Луань Баоцюнь (сост.). Чжунго шэнь гуай да цыдянь (Большой словарь китайских духов и демонов). Пекин: Жэньминь, 2009. С. 261.

Дяосы-гуй

Дяосы-гуй

Дяосы-гуй (букв. «призрак висельника», также дяоша-гуй, и-гуй) – антропоморфный демонический персонаж, неупокоенная душа повесившегося. По поверью, душа человека, повесившегося от отчаяния, не в состоянии продолжить путь в круге перерождений и остается на земле как призрак, пока не найдет себе «заместителя». «Заместителем» служит душа другого человека, повесившегося по наущению призрака висельника. Чаще всего дяосы-гуй действует невидимо для жертвы. Впрочем, он может быть видимым для внешнего наблюдателя, а его слова звучат для жертвы как собственные мысли. В число существ, имеющих обыкновение подыскивать «заместителя», входят и души некоторых других погибших неестественной смертью, например утопленников; эти последние действуют не убеждением, а грубой силой, утягивая людей под воду.

При этом люди, покончившие с собой из чувства долга (например, целомудренные вдовы), призраками не становятся, их переходу на следующую ступень сансары ничто не мешает.

Подавляющее большинство дяосы-гуй – женщины, хотя изредка попадаются и мужчины или существа неопределенного пола. Наиболее частая причина перехода дяосы-гуй в демоническое состояние, если о ней вообще говорится, – самоубийство в результате семейного конфликта. Став призраками, они не мстят непосредственным обидчикам, а подыскивают жертв, столь же уязвимых в силу своего семейного положения, как и они сами при жизни, например невесток или младших дочерей.

Целостные представления об этих мифологических персонажах как о вредоносных душах умерших в поисках «заместителя» сформировались примерно к XVI–XVII вв. Внешний вид дяосы-гуй изображают так: для постороннего наблюдателя они вполне человекоподобны, за исключением длинного высунутого красного языка и щек, запятнанных кровавыми слезами. Волосы их, как правило, растрепаны, они одеты в белое или синее платье и несут в руке пояс или красную веревку, которая описывается как полуистлевшая или окровавленная. Дяосы-гуй может выглядеть как обычная женщина, иногда с распущенными волосами – в