Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон
— Кто-то это расследовал?
— У Таггла ни семьи, ни свидетелей, ни друзей. Всем было плевать.
— Видится ли тут система? Народ говорит, что полиция Уайт-Ривер играет по своим правилам?
— Большинство осуждённых наркоторговцев твердят именно это. Доказать, разумеется, никто не может. Здесь судьи и присяжные в массе своей на стороне копов. Но факт остаётся фактом: очки, которые Бекерт набирал на белом берегу Уайт-Ривер, он терял на чёрном. Речь не о том, что люди не хотят избавиться от криминала — у них чувство, будто этот человек играет в Бога и чрезмерно давит на чернокожих, чтобы доказать свою правоту.
— Значит, скороварка разогревается?
— К несчастью для Бекерта, негодование, которое никак нельзя было выразить в защиту наркоторговцев, нашло идеальный выход в деле Лэкстона Джонса. Разница между Джонсом и Тагглом в том, что Джонс был не один. У него была девушка — свидетельница случившегося, одержимая желанием что‑то предпринять. Блейз, чудесная Джексон.
— Я видел её сегодня вечером в программе «Поле битвы РЭМА». Сказал бы, что это злая женщина.
— До безумия злая. Но одновременно — очень умная. Так что Бекерта ждут чертовски непростые дни: сплошные ловушки, которых ему придётся избегать, если он намерен добраться туда, куда стремится.
— Ты имеешь в виду кресло генпрокурора?
— И не только. Этот ублюдок, глядишь, однажды и себя в Белом доме вообразит.
— Звучит, конечно, натянуто. Но кто знает? Вид у него действительно соответствующий — куда приличнее, чем у многих мерзких выскочек, метящих на верхнюю ступеньку служебной лестницы. Лицо у него и правда точёное — хоть на гору Рашмор помещай.
— Тем временем, — сказал Гурни, — в нашей истории появился снайпер. Узнали что‑нибудь про Стила?
Хардвик пожал плечами: — Прямой лист. Всё по уставу. Голова на плечах. Выпускник колледжа. В свободное время грызёт гранит юриспруденции. Хочешь, копну глубже?
После короткой задумчивой паузы Гурни покачал головой: — Пока нет.
Хардвик посмотрел с любопытством: — И что дальше? Ты записался на охоту за снайперами?
— Не думаю. Если Клайна тревожат методы Бекерта — это его забота, не моя.
— Значит, откажешься от участия?
— Похоже на самый разумный вариант.
Хардвик сверкнул жёсткой улыбкой: — То есть у тебя нет охоты трахаться в тёмном чулане? Чёрт, Гурни, ты благоразумнее, чем я думал.
10.
Всю дорогу от «Абеляра» до дома Гурни перебирал в голове всё, что рассказал ему Хардвик о Бекерте, и убеждал себя: отступление — в сущности, лучший возможный шаг.
Когда он выбрался из машины у крыльца, в доме зазвонил городской телефон. Он с усилием дёрнул дверь прихожей, которую в тёплую погоду то и дело заклинивало, и к тому моменту, как добрался до аппарата, мрачный женский голос уже заканчивал сообщение, диктуя номер для обратного звонка.
Он снял трубку:
— Гурни слушает.
— О… мистер Гурни?
— Да?
— Это Ким Стил. Жена Джона Стила.
Он поморщился, мгновенно представив телевизионный сюжет: полицейский падает лицом на тротуар.
— Мне ужасно жаль, миссис Стил. Правда, очень жаль.
Повисла длинная пауза.
— Я могу чем‑нибудь помочь? — спросил он.
— Можно я приеду и поговорю с вами? Не хочу говорить по телефону, — снова тишина, за которой последовало то, что Гурни принял за сдавленное рыдание. — Я знаю, где вы живёте. Смогу быть у вас минут через двадцать пять. Это вас устроит?
Он помедлил:
— Да. Всё в порядке.
Он повесил трубку — и тут же придумал три веские причины, почему «нет» было бы куда разумнее.
Думая о том, зачем вдове убитого полицейского понадобился разговор именно с ним и откуда она вообще узнала о его существовании, он решил использовать оставшееся время, чтобы порыться в интернете: вдруг найдутся публикации о перестрелке, где есть хоть что‑то сверх той пустой сводки, которую он уже видел.
Он подошёл к столику в уголке для завтраков, где оставил ноутбук. Комбинация «Стил» и «Уайт‑Ривер» выдала ссылки на пресс‑конференцию Бекерта, медийные репортажи об инциденте и мнения представителей всех политических лагерей — каждое с претензией на окончательную истину. Нигде — ни строки о жизни Джона Стила, кроме сухого: «женат, оставил вдову».
Он попробовал вбить имена «Джон Стил» и «Ким Стил» на разных платформах соцсетей. Сначала зашёл в Facebook. Пока страница грузилась, его отвлёк звук за французскими дверями — на низком пастбище. Он поднялся как раз вовремя, чтобы увидеть, как три белохвостых оленя выскакивают из пролома в древней каменной стене, отделявшей пастбище от леса. Решив, что их что‑то спугнуло, он глянул в сторону сарая и пруда. И тут, у конца просёлочной дороги, глаз зацепился за вспышку — будто от зеркала, возможно, от машины или пикапа. Что бы это ни было, его скрывал крупный куст форзиции у угла амбара.
Он открыл дверь и вышел во внутренний дворик. Ясности это не добавило. Он уже собрался спуститься к сараю, чтобы утолить любопытство, как зазвонил стационарный. Он вернулся и бросил взгляд на экран определителя. Шеридан Клайн.
— Привет, Дэйв, — голос Клайна переливался маслянистой искренностью. — Отвечаю на твоё сообщение. Правда в том, что тут есть тонкости, о которых мне не хотелось бы говорить ни с кем, кто не входит в официальный круг правоохранителей. Думаю, ты понимаешь. Но если решишь войти в команду, уже в первый день я позабочусь, чтобы ты знал всё, что знаю я. Получишь лучшее из обоих миров — официальный статус плюс независимость от бюрократии. Отчитываться будешь только мне.
Последнюю фразу он произнёс так, словно обещал драгоценную привилегию.
Гурни промолчал.
— Дэйв?
— Перевариваю сказанное.
— Хорошо. Хорошо. Оставим всё как есть. Чем скорее дашь ответ, тем больше у нас шансов спасти пару жизней.
— Я на связи.
— С нетерпением жду.
Гурни опустил трубку, понимая, что упустил удобный момент сказать Клайну о своём решении не ввязываться. Едва он начал оправдывать себе собственную медлительность, как вспомнил о возможном транспортном средстве у сарая.
Он вышел через застеклённую дверь и направился к пастбищу. У дальнего куста форзиции его поджидали два сюрприза. Первый — автомобиль: элегантная Audi A7, редкий зверь в краях, где «роскошная машина» обычно означает пикап с двойной кабиной и чудовищными шинами. Второй
