Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон
Хизер повернулась к Гурни:
— Вы получили моё сообщение?
— Связь была плохая, но я понял главное: вы хотели, чтобы я приехал.
Она порылась в кармане толстовки, вынула карточку и протянула ему. Посередине были нацарапаны неровные буквы и цифры:
НРС 13111
Он подержал карточку, вглядываясь.
— Что это?
— Послание от Рика. Когда его привезли на машине скорой помощи и подсоединяли к монитору, он пытался что‑то сказать. Медсёстры попросили меня слушать — вдруг пойму, — но он не мог выговорить ни слова. Я попросила принести что‑нибудь для записи; медсестра принесла ручку и эту карточку. Я вложила ручку ему в пальцы и подложила карточку под руку на носилки. Он выводил эти знаки очень долго, лежа на спине, почти без сознания. Но вот что у него получилось.
Изучив последовательность, Гурни попробовал один из вариантов группировки и прочитал вслух:
— «В НРС тринадцать тысяч сто одиннадцать». — Он посмотрел на Хизер. — Инициалы «НРС» тебе о чём‑нибудь говорят? Или число? Может быть, сумма?
Она покачала головой.
— Допустим, иначе: «Сказал Си тринадцать тысяч сто одиннадцать».
Она снова покачала головой.
— Тогда читаем цифры по отдельности — как индекс?
— Для меня это всё равно ничего не значит.
— Это должно что‑то значить, — сказала Ким. — Он хотел, чтобы ты понял.
Гурни мелькнула мысль, что «послание» могло родиться в полубреду, но по выражениям Хизер и Ким было ясно: им очень нужно, чтобы это оказалось важным. Он не собирался отнимать у них эту надежду.
— Можно я заберу карточку? — спросил он у Хизер.
— Думаю, Рик и писал это для вас, — кивнула она.
— Я молю Бога, чтобы вы нашли ублюдка, который в него стрелял, — сказала Ким. В её глазах выступили слёзы злости. Она осеклась, не в силах продолжать.
Хизер первой взяла себя в руки:
— Здесь был Делл Бекерт.
— Зачем приходил? — спросил Гурни.
— Сначала? Притвориться, будто ему не наплевать на Рика.
— А потом?
— Спросил, сколько у Рика телефонов.
У Гурни неприятно кольнуло под рёбрами.
— Что ты ответила?
— Что у Рика есть BlackBerry, iPhone и наш домашний.
— Он ещё о чём‑нибудь расспрашивал?
— Интересовался, не общался ли Рик с кем‑нибудь из Альянса защиты чернокожих или как там сейчас называются эти группы. «Белые за справедливость для чёрных»? У них есть представитель, его постоянно таскают по ток‑шоу, где все друг на друга орут. Кори Пэйн, кажется. Он ненавидит полицию.
— И что вы сказали?
— Что Рик не обсуждал со мной рабочие дела. Потом Бекерт рассказал… ещё об одном выстреле… — Она запнулась, взглянув на Ким.
— Всё в порядке. Продолжайте, — мягко сказала та.
— Он сказал, что по Джону Стилу стреляли из квартиры, которая принадлежит человеку, связанному с BDA. И что тот выстрел, что попал в Рика, возможно, тоже сделан из дома с привязкой к BDA.
Гурни немного помолчал, переваривая, затем вернулся к прежней теме:
— Те телефоны, про которые вы говорили Бекерту… Вы знаете, с какого Рик звонил мне? Или в кафе? Или парню, который собирался прийти на нашу встречу?
— Ни с одного из них. У Рика есть четвёртый телефон, о котором я не упомянула: анонимный, с предоплатой. Он пользовался им для звонков по поводу проекта, над которым они с Джоном работали.
— Где сейчас этот четвёртый?
— Рик его прячет. Я знаю только одно: он никогда не выносит его из дома. И он ни за что не хотел бы, чтобы Бекерт до него добрался.
Гурни испытал эгоистичное облегчение. Этот тайный телефон был единственным бесспорным доказательством его разговора с Лумисом; пока он спрятан, вряд ли кто‑то сумеет обвинить Гурни в утаивании контакта. Он успел подумать о том, насколько надёжно спрятана трубка, когда в комнату вошёл невысокий темнокожий мужчина в зелёном халате. На белой пластиковой карточке значилось: П. У. Патель, доктор медицины.
— Миссис Лумис?
Она обернулась; глаза у неё были полны страха.
— Я не принёс плохих новостей, — сказал он мягким голосом с лёгким акцентом. — Я лишь сообщить: через несколько минут мы отвезём вашего мужа в радиологию на ещё одно исследование мозга. Нейрохирург попросил. Обычная практика, нет повода тревожиться. Если вы и ваши близкие хотите навестить пациента до транспортировки, лучше сделать это сейчас. Вы меня понимаете?
Хизер кивнула:
— Есть какие‑нибудь изменения в его состоянии?
— Изменений нет — и это неплохо. При черепно‑мозговой травме мы ждём и наблюдаем.
— Черепно‑мозговой… — переспросила она.
— Да. Мы отслеживаем внутричерепное давление. Есть повреждение структуры височной кости. Возможно, проблемы не возникнут — пуля не затронула основные зоны мозга. Но мы ждём и наблюдаем.
Хизер неуверенно кивнула:
— Спасибо.
— Пожалуйста, миссис Лумис. Возможно, вскоре появятся хорошие новости. А сейчас, если хотите провести с мужем несколько минут…
— Да, понимаю.
Когда он вышел, Мадлен тихо спросила:
— Хочешь, мы пойдём с тобой?
Хизер растерянно заморгала:
— Да. Не знаю… Да, пойдём.
Она поднялась и направилась к двери, даже не заметив, как ударилась голенью о край низкого столика. Все трое двинулись следом — Ким, Мадлен и Гурни, в таком же порядке — по коридору, мимо сестринского поста, где полицейский и медсестра уже возобновили свою беседу. За постом тянулся ряд палат с раздвижными стеклянными дверями. В каждой — высокотехнологичная койка, окружённая приборами.
Только одна палата была занята. Четверо посетителей остановились перед ней в том же строю, как шли по коридору. С места, где стоял Гурни, пациент на кровати представлялся набором деталей: массивная повязка, кислородная маска, закрывающая половину лица, и паутина проводов с трубками, тянущихся к аппаратам. Он выглядел беззащитным и безымянным.
К Хизер подошла высокая медсестра.
— Вы знаете здешний распорядок, но я повторю его для ваших друзей. Пожалуйста, не прикасайтесь ни к чему за этими стеклянными дверями. Особенно — ни к пациенту, ни к подключённым к нему устройствам. Датчики очень чувствительны, сигнализация легко срабатывает. Вы всё поняли?
Хизер ответила за всех:
— Конечно. Спасибо вам.
Наклонившись к ней, медсестра тихо добавила:
— Я видела людей и в худшем состоянии, чем ваш муж, которые прекрасно выкарабкивались.
Хизер открыла раздвижную стеклянную дверь и подошла
