Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон
Пока ел, мысли вновь вернулись к загадочным знакам на карточке. На этот раз он перестал ломать голову над сочетанием букв и цифр и спросил себя: какую именно информацию человек, возможно, пытался передать?
Если бы Лумис считал, что умирает, он, вероятно, оставил бы Хизер любовную записку. Гурни подумал: будь он сам на грани, единственное важное — дать Мадлен понять, как он её любит. Но если Лумис считал своё состояние не фатальным, что он хотел сообщить близким?
Возможно, личность того, кто стрелял в него.
Возможно, личность человека, которого он собирался привести на встречу с Гурни.
Возможно, и то и другое — особенно если это одно и то же лицо.
В таком контексте «Сказал С13111» могло быть сокращённой версией: «Я сказал С13111 о своей запланированной встрече с Дэйвом Гурни».
Но как эти знаки могут читаться как чьё‑то имя?
Ему пришло в голову, что это может быть идентификационный номер — к примеру, полицейского Уайт‑Ривер. Но он вспомнил номер жетона Марка Торреса: три цифры, за ними три буквы. Если это и идентификатор, то какой организации? Ответа не было. Более того, он ощутил, что сам вопрос поставлен неверно.
Что до гипотезы, будто начальная «С» относится к конкретному лицу, а 13111 — к его почтовому индексу… способ идентификации казался столь невероятным, что он бы отбросил его не задумываясь, если бы не одно «но»: номер действительно попадал в диапазон индексов на севере штата Нью‑Йорк. Он вспомнил, что собирался проверить его расположение, пока был в реанимации, да запрет на телефоны не позволил. Тут же понял, что с тех пор так и не включал свой.
Он достал мобильный и нажал кнопку питания.
Оказалось, за последние двадцать восемь минут пришли три голосовых сообщения. Первое — от Шеридана Клайна, второе — от Мадлен, третье — от доктора Уолтера Трэшера. Он решил начать с сообщения Мадлен.
Он первым делом прослушал сообщение от Мадлен.
— Привет, милый. Мы с Ким только что заселились в отель «Visitors Inn». Хизер всё ещё в отделении интенсивной терапии, ждёт, когда Рика привезут из радиологии. Мы собираемся заехать за ней попозже и перекусить. Особых новостей нет. На смену прежнему полицейскому пришёл другой. Этот внимательнее, чем Ромео. Думаю, на сегодня всё. Ложись спать. Ты выглядел измученным. Поговорим утром. Люблю тебя.
Затем он включил сообщение Клайна.
— Где ты? Я ожидал услышать тебя к этому времени. Когда я наконец дозвонился кому‑то на месте преступления, мне сообщили, что ты ушёл до завершения осмотра и сбора улик. Потому что тебе звонила Хизер Лумис? Это так? Господи, Дэвид, ты работаешь на меня, а не на Хизер Лумис. Смысл твоего участия — давать мне свою точку зрения в режиме реального времени. События развиваются быстро. У нас поступают данные с места происшествия, от информаторов Бекерта, с дорожных камер и камер наблюдения, из компьютерной лаборатории в Олбани. Информация идёт потоком. А ты — в больницу и вне зоны связи? Господи!
Он шумно выдохнул, помолчал и продолжил уже ровнее:
— Завтра ровно в девять утра — собрание команды. Разберём всё, что накопилось, в том числе, возможно, и чёткое фото водителя той Corolla. Появились новые улики, указывающие на причастность братьев Горт к убийствам в Уиллард‑парке. Пожалуйста, будь на встрече.
Тон сменился на более доверительный:
— Элементы обоих дел прекрасно ложатся друг на друга. Я хочу, чтобы ты согласился: всё это имеет смысл. Мне нужно, чтобы всё было готово. Перезвони, как только сможешь.
Люди, говорившие о желании выстроить своих подопечных в шеренгу, всегда вызывали у Гурни тревогу. Такая интонация означала тягу скорее к порядку, чем к истине.
Сообщение от Трэшера он решил пропустить. Предположил, что речь пойдёт о предметах колониальной эпохи, которые тот одолжил для более детального изучения, а обсуждать археологию сейчас не хотелось.
Он отнёс пустую миску и тарелку в раковину, вымыл и поставил в сушилку. Когда закончил, пастбище, курятник, амбар и пруд уже растворились во тьме.
Не знал, подействовали ли слова Мадлен о том, как он устал, но ему и правда захотелось ненадолго прикрыть глаза. Сначала он прошёл в кабинет — проверить, нет ли сообщений на автоответчике стационарного.
Их оказалось три. Первое — резкий женский голос, обещающий существенную экономию на счетах за электричество. Второе — простецкий мужской, предлагающий заранее одобренный кредит для его несуществующей птицеводческой компании. Третье — из библиотеки Уолнат‑Кроссинга: Мадлен сообщала, что заказанная ею книга готова к выдаче — «Жуки Северной Америки».
Он прошёл из кабинета в их спальню на первом этаже, решив, что короткий сон поможет справиться со сонливостью. Снял ботинки, лёг поверх мягкого стёганого одеяла, которое они использовали вместо покрывала. Снаружи слышалось слабое тявканье койотов над пастбищем. И он провалился в глубокий, беспросветный сон без сновидений.
На следующее утро, в 6:40, его разбудил звонок в кабинете.
Он подоспел к телефону как раз в тот момент, когда Мадлен собиралась оставить сообщение.
— Я здесь, — сказал он, поднимая трубку.
— О, отлично! Я рада, что дозвонилась.
— Что‑то случилось?
— У Рика, похоже, дыхательная недостаточность. Его подключили к системе жизнеобеспечения. Хизер буквально разваливается на части.
— Боже. Случилось что‑то конкретное?
— Я точно ничего не знаю. Лишь то, что врач сообщил Хизер. Они проводят какие‑то анализы, делают сканы. Пытаются разобраться. Может быть, повреждение мозга оказалось серьёзнее, чем предполагали вначале? Я не знаю.
— Я пытаюсь понять, не было ли внешнего вмешательства.
— Дэвид, никто не знает ничего сверх того, что я тебе сказала.
— Ладно. Всё в порядке. Ты останешься с Хизер?
— Да, с Хизер и Ким.
— Хорошо. В девять у меня встреча в управлении. По пути заеду в больницу.
Он принял душ, переоделся и выехал в Уайт‑Ривер. Утро выдалось серым; густой туман отнял у дороги ещё минут двадцать. На парковку «Милосердия» он въехал в 8:30.
Подходя к зданию, заметил у портика две патрульные машины городского управления.
У главного входа его ожидала Мадлен. Они обнялись — дольше и крепче, чем обычно. Когда отступили на шаг, она улыбнулась, и это лишь
