На Харроу-Хилл - Джон Вердон
Он позвонил в полицию Ларчфилда и попросил дежурного сержанта ночной смены.
— Это Дэйв Гурни. Я в доме Асперна на Хэрроу-Хилл. Сообщаю о стрельбе поблизости. Судя по звуку, работали автоматы с увеличенными магазинами. Источник — со стороны дома Расселов. Сейчас выдвигаюсь туда напрямик через лес.
Пока Хардвик укладывал дрон в жёсткий кейс вместе с аксессуарами, Гурни посоветовал ему сделать отдельную копию записанного видео — на случай, если она когда-нибудь понадобится, — а затем стереть исходник вместе со всеми привязанными к нему GPS-данными.
— И уезжай отсюда до того, как прибудут патрульные машины и начнут грести всех подряд. Я встречу их у Расселов и позабочусь, чтобы выводы по увиденному были правильными, и они держались исключительно на месте происшествия.
Хардвик ушёл, не сказав ни слова.
Гурни открыл на телефоне приложение для навигации, забил координаты дома Расселов и поспешил по стрелке. Через несколько минут он вновь набрал полицию Ларчфилда, сообщил, что впереди на низких облаках проступает оранжевое свечение — вероятный признак большого пожара — и распорядился немедленно направить к дому все доступные пожарно-спасательные подразделения.
Спустя десять минут, выйдя на лужайку перед особняком Расселов, он увидел, что огонь превратился в чудовище. Красно-оранжевые отблески плясали во всех видимых окнах. Звуки были оглушительными: гул, словно от бушующего урагана в лесу, и треск, как будто ломались огромные ветви. Через распахнутое заднее окно пламя вырвалось наружу и принялось за клумбу с тюльпанами — уже обмякшими от жара.
Он обежал дом к фасаду. В едком дыму явственно тянуло бензином и горелой плотью.
На мраморных ступенях он насчитал шесть тлеющих тел, лежавших дугой, и одно — под обугленным портиком, на земле. Рядом с седьмым валялся «Узи» с огромным магазином. Тело принадлежало Майку Моргану — хотя распознать его было почти невозможно: голова и верхняя часть торса обуглились до неузнаваемости. Левая рука, однако, не пострадала от бензинового ливня, извергнутого огнеметом в последний момент. Короткие пальцы с обкусанными до мяса ногтями были до боли знакомы. Не имея защитной одежды, Гурни ощутил, как жара от открытого дверного проёма делается нестерпимой, и отступил к аллее. Сквозь рёв пламени теперь пробивался вой сирен — кареты скорой помощи приближались медленно, но неотвратимо.
Увидев, что «Тахо» Моргана перекрыл въезд, он бросился его отогнать — и понял, что ключей нет. Тут же сообразил: неважно — пожарная машина и ворота подвинет.
В голову пришла другая мысль. Поскольку именно действия Моргана превратили их попытку собрать информацию в апокалипсис с множественными убийствами, расследование пойдёт легче, если изначальный текст, гарантирующий верное понимание прелюдии к бойне, окажется у следствия. Он достал из кармана анонимный телефон — тот самый, с которого Лоринде было отправлено сообщение от «шантажиста», — стер с него отпечатки и бросил у «Тахо». Гурни был уверен: если кто-то неверно истолкует текст и решит, что Морган действительно собирался её шантажировать, он сумеет их переубедить.
Первыми примчались две патрульные машины ларчфилдской полиции, по двое полицейских в каждой, а следом — Словак на своём «Додж Чарджере». Оставив автомобили у ворот за «Тахо», все пятеро вошли, держа оружие наготове.
Гурни стоял неподвижно, разведя руки в стороны, пока Словак не узнал его и не подбежал.
— Боже, Дэйв, что, чёрт побери, здесь творится?
— Похоже на перестрелку между шефом Морганом и полудюжиной «патриархов» Ганта. В одной руке у Моргана до сих пор зажат огнемёт — вероятный источник пожара. Здесь все мертвы.
Словак огляделся, глаза распахнуты — смесь изумления, ужаса и возбуждения.
— В доме кто-нибудь есть?
— Предположим, что Лоринда — пока не докажем обратное. И ещё: я насчитал семь мотоциклов на заднем дворе, но на земле, помимо Моргана, — только шесть тел. Значит, седьмой мотоциклист может быть внутри. Больше не знаю. Я искал вход, но все выхода первого этажа отрезаны огнём.
Теперь Словак, разинув рот, уставился на останки, шепча «Иисус…» и потирая голову обеими руками.
Гурни успокаивающе положил ладонь ему на плечо:
— Брэд, ты здесь старший. Бери управление на себя. Если судить по сиренам, через пару минут тут начнётся ад. Предлагаю оцепить зону вокруг тел и поставить пожарные машины по обе стороны. Обязательно оставь у ворот своего человека — пусть фиксирует всех, кто входит и выходит. Это гигантское место происшествия, и ему нельзя дать расползтись.
— Верно. Хорошо. Верно. Но… Шеф Морган? В перестрелке? С «патриархами» Ганта?
— Так это выглядит. Я был в доме Асперна, когда услышал автоматные очереди оттуда. Позвонил в штаб, затем рванул сюда. То, что я увидел, когда прибыл, — это именно то, что ты видишь сейчас.
— У него был огнемёт?
— Да. Возможно, тот самый, что конфисковали у Рэндалла Флека.
С воем стали подъезжать новые экипажи — патрульные из Бастенбурга, полиция штата, шерифский департамент; две кареты скорой; ещё одна машина Ларчфилда; и, наконец, пожарная машина Ларчфилда и ещё одна — из Бастенбурга.
Гурни держался на периферии, время от времени сверяя, чтобы понимание Словака полностью совпадало с тем, что дрон показал — ничего сверх того, что можно увидеть или логически вывести из существующих улик. Баланс был тонким.
Он с облегчением заметил, как один из полицейских нашёл телефон на земле и указал на него Словаку. Тот сообщил о находке Гурни, и Гурни согласился: вещь может оказаться важной.
Он хотел спросить, вызвали ли уже криминалистическую бригаду, но его перебил пронзительный вопль, прорезавший гул огня. Он обернулся к дому в тот миг, когда распахнулось окно второго этажа.
Лоринда Рассел, с пламенем, охватившим спину и рукава её кремово-белого жакета, пыталась протиснуться в образовавшийся проём. Одну ногу уже высунула, как вдруг вспыхнули волосы. Со сдавленным криком боли она сорвалась назад — в пылающую комнату. Нечеловечески пронзительный, этот последний предсмертный крик вызывал у Гурни страх, что он никогда не сможет от него избавиться в своей памяти.
54.
Ненормальная майская погода за одну ночь из просто пасмурной стала сырой и ветреной.
— Похоже на зиму, а не на весну, — пробормотал Гурни, глядя сквозь плотно закрытые французские двери на старую яблоню,
