На Харроу-Хилл - Джон Вердон

— Вы высокого мнения о таланте мистера Пила к обману.

— Да.

— Ещё одно. Если он устроил кровавую сцену у себя дома, чтобы скрыться и заставить всех поверить, будто он мёртв, зачем тратить время на ваше убийство?

Гурни пожал плечами:

— С практической точки зрения — не слишком умно.

— Вот именно.

— Мне нужно об этом подумать.

Хардвик хмыкнул:

— Скажу почему. Как только Шерлок вцепится во что‑то, этот сукин сын уже не выпустит. Пил был не дурак. Он мог решить, что единственный способ гарантировать, что этот парень не постучит к нему через год, — придавить его сейчас.

После длинной паузы Страйкер кивнула:

— На текущий момент достаточно. Мы с вами свяжемся.

Поскольку в больницу Гурни и Мадлен приехали на местной карете скорой, своей машины у них не было; охранник, закончивший дежурство, предложил подбросить их домой.

Добравшись до места между амбаром и прудом, где городская дорога упиралась в их землю, Мадлен попросила их высадить. Гурни понадобилась минута, чтобы выбраться и выпрямиться на костылях, выданных в больнице. Охранник вежливо отказался от оплаты и уехал; Мадлен предложила на минутку устроиться в шезлонгах у пруда.

К костылям он ещё не привык — путь занял время. Когда они наконец уселись, Мадлен объяснила, что намеренно тянула момент встречи с видом обугленного курятника — и тех ужасных воспоминаний. Ей хотелось сперва впитать красоту утра.

Над восточным хребтом вставало солнце. Вчерашняя гроза давно отгремела, небо очистилось, прохладный воздух был свеж, а капли на траве сверкали, как россыпь маленьких светлячков. Над водой то поднимались, то опадали рои крошечных насекомых. В камышах суетились краснокрылые трупиалы, вили гнёзда. Ночной дождь, казалось, усилил синеву дикого ириса вдоль дороги.

Он потянулся и взял её за руку.

— Я тут подумала, — сказала она, — может, нам пора пойти дальше и завести пару альпак.

— Думаешь пора?

— Да. Чувствую, как будто нам подали знак. Или что‑то вроде этого.

— С чего ты так решила?

— Если бы мы не заговорили об альпаках, нам бы, наверное, и в голову не пришло пристраивать сарай к курятнику. А не построй мы сарай — пилы бы там не было, и я бы не умела ей пользоваться. Так что, в каком‑то смысле, разговор об альпаках в итоге спас тебе жизнь.

— Хм.

— Итак, что ты думаешь?

Эпилог

Все усилия Мартина Кармоди по связям с общественностью не могли перевесить лавину историй о смертях, теперь прочно связанных с Ларчфилдом. СМИ продолжали рушить репутацию городка, и казалось, это уже необратимо. Последней точкой стал специальный выпуск «РАМ‑ТВ» под названием «Город мёртвых».

С юридической и налоговой точек зрения, «Церковь Патриархов» Сайласа Ганта оказалась лабиринтом, но на практике просто распалась. Лишившись лидера и покровителя с «высокими связями», оставшиеся «Патриархи» вернулись в привычный мир байкеров, откуда и пришли. Напуганных, травмированных молодых женщин из укреплённого комплекса Ганта передали под опеку соцзащиты, где им предложили все возможные формы временной помощи и сопровождения.

В числе активов Дэнфорда Пила оказалось три кладбища на севере штата Нью‑Йорк. В одном из мавзолеев нашли несколько неопознанных тел на поздних стадиях разложения, а также совсем свежее — легко опознаваемого Рэндалла Флэка.

Селену Карсен и Рэйвен (урождённую Лулу Рубин) выписали из больницы; они выставили на продажу дом — обгоревший и изрешечённый пулями — и уехали в калифорнийский центр помощи пережившим травму.

Тело Мэри Кейн пролежало в морге шесть недель. Родственников так и не нашли. В конце концов клуб любителей ночных птиц, которому она завещала своё скромное имущество, взял на себя расходы на похороны.

Ангуса и Лоринду Рассел кремировали без всяких церемоний, без единого присутствующего. По распоряжению Хильды Рассел их прах утилизировали как медицинские отходы.

Движение «вооружённых священников» устроило Сайласу Ганту пышные похороны. Его воспевали как истинного крестоносца, готового стоять за Бога против «нарастающей волны атеистов, социалистов и гомосексуалистов». Его убийство заклеймили как террористический удар по христианству.

Тело Линды Мэйсон отвезли в крошечный Форландвилл, где она родилась, и похоронили на кладбище «Врата Ангелов» рядом с могилами родителей.

Извлечённые из мест захоронения у дома Чандлера Асперна части тела Билли Тейта направили в офис судмедэксперта для опознания — и они остались невостребованными. Несмотря на просьбу Дарлин Тейт «скормить их канализационным крысам», останки утилизировали по правилам Департамента здравоохранения штата Нью‑Йорк.

На канатах подъёмника в оранжерее обнаружили капли крови Чандлера Асперна — прямое подтверждение догадки Гурни: устройство использовали, чтобы удобнее расстрелять его в вертикальном положении.

Уильяма Дэнфорда Пила III похоронили — согласно завещанию — в семейном мавзолее на самом «престижном» из трёх пильских кладбищ. Пресса присутствовала минимально. Родных и друзей найти не удалось.

Опираясь на безошибочное чутьё Мадлен к истине, Гурни разобрал собственные промахи: доверие, с которым он поначалу принял видео из морга; слабость к гладкому, связному повествованию — из‑за неё он слишком охотно принял трактовки Барстоу и Викерц касательно «побега» Тейта; легковерие, с которым купился на разыгранную Пилом ярость против Фэллоу. Последняя ошибка высветила в нём то, о чём он прежде не задумывался: склонность верить проявлениям ненависти больше, чем проявлениям любви. Ярость казалась подлинной, привязанность — сомнительной. Возможно, когда‑нибудь он доберётся до корня этого. А пока решил включить беспощадный разбор собственных ошибок в следующую лекцию в академии: ничто не привлекает внимание курсантов так, как промахи их преподавателя.

Время от времени — чаще всего перед рассветом — он вновь проживал ночь бойни в особняке Расселов и снова сомневался в здравости первоначального плана, в роковом решении открыть его Моргану и в том, как он распорядился последствиями. В такие минуты он пытался смотреть глазами Мадлен. Память о её словах приносила ему относительное спокойствие.

Однажды ясным июльским утром Хильда Рассел, исполнявшая обязанности мэра, позвонила Гурни и предложила ему возглавить ларчфилдскую полицию. Он вежливо отказал. Ещё раз поблагодарил её за всё, что она рассказала о «выдающихся» горожанах в тот день в доме пастора, и особенно — за упоминание давней, тёмной связи семей Рассел и Пил: без неё он, возможно, так и не дошёл бы до сути.

Лоринда Рассел и Чандлер Асперн умерли, не оставив завещаний. Их внушительное имущество, включая владения на Харроу‑Хилл, надолго застряло в юридических разбирательствах.

В пасмурный день, когда Гурни в последний раз