Лоза под снегом - Людмила Мартова
Положение, в котором она очутилась, казалось дурацким, да, в сущности, таковым и было. На глаза шефа и хозяина базы ей являться нельзя. Вернуться в свой гостевой домик тоже. Под деревьями она быстро замерзнет. В халате и босиком много не набегаешь. Между тем начинало смеркаться. Осенними днями темнело уже рановато. Вокруг основного дома сновали люди, в сумерках выглядящие, скорее, силуэтами, хотя и узнаваемыми.
К примеру, со служебного крыльца вышел повар Матвей и забрал у парочки подъехавших на машине людей сетчатый судок, в котором что-то шевелилось. Раки! Ну да. Для настоящего салата оливье нужны раки, и Матвей обещал заказать их на какой-то ферме неподалеку, где их, видимо, разводят. Сейчас он смешает их с мясом двух рябчиков и мелко порезанным отварным телячьим языком, добавит салат, огурцы, яйца, каперсы, пикули и раков, а еще неведомую Нинель сою кабуль, и дореволюционный деликатес будет готов.
Нинель легонько вздохнула. Оливье с рябчиком ей, пожалуй, не видать, не может же она появиться на ужин в банном халате. Внезапная мысль пришла ей в голову. С Матвеем она, кажется, подружилась. По крайней мере, они нашли общий язык настолько, что шеф-повар поведал ей печальную историю своей любви. Значит, нужно, постаравшись остаться незамеченной, добраться до кухни, посидеть там, пока Матвей не освободится, и попросить его дойти с ней до ее номера, чтобы она могла безопасно переодеться и предстать пред очи шефа. А потом попросить переселить ее куда-нибудь. Уж придумает, как, не вызывая подозрений, объяснить, зачем ей это надо. Да, точно. Так она и поступит.
Нинель вздохнула, радуясь простоте решения, и собралась вылезти из-под елки, но застыла, потому что на дорожке всего в паре шагов от нее появился человек. Паулина. Жена шефа разговаривала по телефону.
– Да. Ничего не вышло. Он даже слушать ничего не желает. – Она говорила короткими рублеными фразами, как будто из автомата стреляла. – Нет. Он не сможет. Я сама. Да. Я подготовилась. Нет. Не бойся. Это невозможно.
Она договорила, сунула телефон в карман и ушла, так и не заметив Нинель. Она вообще ее не замечала. Нинель проходила у нее по разряду прислуги, а такие люди, как докучаевская жена, на прислугу обращают не больше внимания, чем на мебель. Впрочем, все мысли Нинель сейчас были заняты вовсе не тем, насколько несовершенен мир. Она уже замерзла так, что начали стучать зубы, да и босых ног она практически не чувствовала.
Надо срочно добраться до кухни. Нинель вылезла из-под елки, сделала пару шагов и с размаху уткнулась в чью-то грудь, покрытую мягкой шерстью куртки. Судя по ширине и твердости, мужскую. Она подняла глаза и обомлела. Перед ней стоял Докучаев.
– Нинель? Я вас везде ищу. Вы почему на звонки не отвечаете? И вообще, что вы здесь делаете в таком виде?
Это ж надо было так глупо попасться! И что, скажите на милость, ему отвечать? Нинель открыла рот, снова закрыла, опять открыла и вдруг по-детски расплакалась.
– Нинель? Чего вы ревете? Господи, боже ты мой!
Она была готова к тому, что он прямо сейчас ее уволит, велит убираться из Глухой Квохты немедленно и никогда больше не попадаться ему на глаза. Но вместо того, чтобы рассердиться, шеф совершил немыслимое: взвалил Нинель Быстрову на плечо и, широко шагая, понес ко входу в гостиницу.
Путешествуя на плече, Нинель не издавала ни звука, чтобы еще больше не привлекать к себе внимания. Она не очень понимала, куда именно он ее тащит, потому что, уткнувшись носом в шерсть куртки, обладала крайне небольшим углом обзора. В такт докучаевским шагам мелькали перед глазами деревянные половицы пола, а потом ступеньки лестницы, тоже деревянные. Вот, пожалуй, и все.
Хлопнула какая-то дверь, и, только очутившись снова в вертикальном положении, Нинель осознала, что стоит босиком на полу гостиничного номера. Она обвела его глазами. Люкс. Кажется, трехкомнатный. Таких на охотничьей базе в Глухой Квохте было два. Она же сама их бронировала, и этот на трое суток принадлежал ее шефу, Артему Докучаеву. То есть он принес ее к себе?
Впасть в панику от подобного открытия Нинель не успела.
– Так. Коротко и максимально подробно. Что случилось?
– Ничего не случилось, – выдавила Нинель. Нет, ябедничать на Мишку она не станет.
– Ничего не случилось, но вы сидите в банном халате и босиком под елкой. В плюс двенадцать. Нинель, скажите, я выгляжу идиотом?
– Вы сами знаете, что идиотом не выглядите, – буркнула она, стараясь не пялиться на Докучаева слишком явно.
Шеф, который изволил гневаться, выглядел великолепно. Глаза горели, по щекам блуждал румянец, и на Нинель он смотрел… Странно смотрел, если честно. Что значил этот взгляд, разобрать не могла, но кровь он будоражил, это точно.
– Тогда еще раз повторю свой вопрос. Что случилось? Почему вы, рискуя простудиться, бегаете по базе в таком виде?
– Мне захотелось… прогуляться.
– В банном халате и босиком?
– А что, нельзя? – В голосе Нинель прозвучал вызов.
Ее, конечно, уволят по итогам этой поездки. И хорошо еще, если не с волчьим билетом. Но унижаться она не станет. Нет.
– Ну почему же, можно. – Докучаев вдруг усмехнулся. – Ну и как, нагулялись?
– Да.
– Тогда можете отправляться к себе, чтобы переодеться к ужину. Он через полчаса. Вальдшнепы в вине и настоящий оливье с рябчиком.
«Ешь ананасы, рябчиков жуй…» – Нинель помотала головой, отгоняя наваждение.
– Артем Павлович, можно я не пойду на ужин?
– Почему же?
Да потому что Нинель не могла вернуться в свой гостевой домик, чтобы переодеться. Для начала ей нужно дождаться, пока все гости вновь соберутся в столовой, потом добраться до Матвея и попросить сопроводить ее туда, где она сможет быстро собрать свои вещи, не опасаясь Мишки.
– Я еще с обеда не проголодалась.
– Нинель, я же не спросил вас, голодны вы или нет. Мне нужно, чтобы вы были на ужине в числе остальных гостей. Это служебное распоряжение, если хотите.
Нинель испытала приступ отчаяния.
– Почему вы не можете вернуться к себе? – Голос его изменился, стал жестким, требовательным. – Что там? Паук в паутине? Мыши? Тараканы? Что?
– Люди, – выпалила Нинель, которая вдруг как-то разом устала. – Там люди, с которыми я не хочу пересекаться. И рассказывать об этом не хочу. Это понятно?
Шеф, казалось, удивился.
