Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье
Однако… Рыжий прохвост, мелкий газетчик, человек, который ходит в обносках и присваивает чужие брюки, человек, который расплачивается с мальчишками из чужого кармана, сегодня внёс за незнакомую барышню внушительную сумму. Квартирка самого Алексея стоила в месяц тридцать рублей. А тут разом сто шестьдесят. Это и для статского советника значительно, не то что для писаки. И увёз, паразит, Варвару Дмитриевну неизвестно куда.
С трудом заставив себя сдвинуться с места, Алексей побрёл к лестнице. Про лифт он попросту забыл. Управляющий вжался в стену, бормоча под нос вежливые слова прощания, на которые, впрочем, Алексей отвечать не стал. И лишь когда Алексей достиг второго этажа, управляющий решился и прокричал ему вслед:
– Не вязались бы вы с этой девицей, барин! Не стоит она того!
* * *
Из подъезда Алексей практически вывалился. Искать дальше не имело смысла, Варя жива, остальное всё подождёт. Лучше отдохнуть и вымыться наконец. До дома недалеко, только не дойти ему сейчас.
В бессилии Алексей опустился на край тротуара. Глянул на бульвар, на скамейку, где размышлял недавно. Всё ж удивительно, как быстро Квашнин достал денег и помог девушке переехать. Почему-то в том, что это именно помощь, а не что-то другое, Алексей не сомневался. Странный человек этот рыжий, никто другой не вызывал так часто в Алексее недостойное желание дать по морде и одновременно… неужели уважение? Вот как, как ему удалось за пару часов провернуть то, о чём сам Алексей успел только подумать?
Рядом появилось тощее плечо пацана. Жучок уселся рядом на тротуар и, деловито сплюнув на мостовую, известил:
– Я знаю, барин, куда барышню увезли. До самой новой квартиры за ними следил.
Алексей усмехнулся:
– Сколько?
– Рупь.
Алексей поднял руку, потрепал пацана по чёрным пыльным вихрам. От неожиданности тот не успел увернуться, только глаза выпучил.
– Далеко пойдёшь, Жучок. Да только я сам узнаю адрес. Невелик секрет.
Алексей встал, покачнулся. Пора идти домой.
– Жалко рупь, что ли? – снизу спросил Жучок. Пацан старался произнести с презрением, а вышло больше обиженно.
– Да нет у меня.
Дойти бы. Алексей сделал шаг.
– В тучерезе[17] она, что в Гнездиковском.
Алексей чуть сам не сплюнул на мостовую. Благо сухое горло удержало его от столь неблаговидного действия. В тучерезе! Молодец рыжий, выбрал для барышни «достойнейшее» место. Многоэтажный дом, наполненный крошечными квартирами для небогатых холостых мужчин, появился в Москве недавно, но уже обрёл славу… словом, ничего хорошего для девушки. А в подвале и вовсе, говорят, кабаре открылось.
Жучок неожиданно продолжил в унисон его мыслям:
– Забери её, барин, погано там.
Алексей повернулся:
– Беспокоишься за неё?
Жучок отвернулся, пожал плечами.
– Добрая она. Животину любит. Пропадёт почём зря.
Алексей кивнул, хоть Жучок смотрел в сторону и не видел его. И побрёл домой.
Варя жива, и это главное. С остальным он разберётся завтра. И первым делом придушит Антона Михайловича Квашнина.
Глава 9
Главный подозреваемый следователя Макрушина
Алексей проснулся ранним утром, в самый неприятный период, когда света хватает только наполнить тенями комнату. Он пошевелился и с удивлением осознал, что лежит у себя на диване, в комнатёнке, которую гордо именует «гостиной». Вчерашнее помутнение отступило, и ощущал он себя на удивление сносно. Ровно так, как чувствует себя заснувший в неудобной позе человек. Алексей протянул руку, чтобы взять со стула порошок, но вспомнил, что лекарство закончилось, да и стул с конвертиками находится в другой комнате.
Алексей заставил себя встать и побрёл в лабораторию. Наскоро умыл лицо, а вот руки – со всей тщательностью. После расставил на столе всё необходимое, достал свои записи и, сверяясь с ними, принялся готовить себе лекарство.
Смешивая порошки, Алексей задумался о событиях вчерашнего дня. Метания за малознакомой барышней по городу, из каких бы благих намерений они ни совершались, выглядели неприлично. Алексей поморщился. Неприлично – слово-то какое. Будто из лексикона престарелой графини. Варя девушка современная, сестрой милосердия служит. И вчера она вела себя странно. Соответственно, Алексею тоже пришлось вести себя так же. В конце концов, она вероятная сестра Михаила, и он попросту обеспокоился её судьбой. Не каждый день в Москве взрываются церкви.
На этом месте мысли его наконец перестали вращаться вокруг тонкой фигуры Варвары Кожевниковой, и в них появилось другое: убивающийся Иван, труп женщины в чёрном платье, безумные причитания священника. И камни, целая куча камней, засыпавших кладбище.
Вопросов было так много, что казалось, что они, как вчерашняя каменная пыль, висели в воздухе. Что взорвалось в церкви? Почему оно взорвалось? Откуда вообще в церкви взялось то, что могло взорваться? Кого отец Диомид называл ведьмой? Действительно ли под камнями лежала госпожа Малиновская, ведь Алексей не видел её лица. Причастна ли к происходящему сестра милосердия Варвара Кожевникова?
Алексей на секунду оторвался от размышлений, разглядывая в своих записях формулу рецепта. Подумал и добавил ещё один элемент. Затем размешал и принял свежеприготовленное лекарство.
Через полчаса он был готов к выходу. Можно сколько угодно уговаривать себя, что происходящее не имеет к нему никакого отношения, но игнорировать события, вторгающиеся в его жизнь, он больше не может. Алексей выскочил на улицу, поёжился. От вчерашнего тепла не осталось и следа. Осень заявляла о себе и требовала уважения. Алексей даже подумал, не вернуться ли за пальто, но предпочёл ускорить шаг. Он взял курс в сторону Сухаревой башни[18]. Там у лотошников можно перехватить пирожок на завтрак, как раз по его бюджету, а также выслушать последние новости. Люди они хоть и неграмотные, зато информацией владеют в полной мере. Ему это будет вместо утренней газеты. Тем более что с некоторых пор он поутратил доверие к прессе. А народная молва не врёт. Ну, будем надеяться.
Саму Сухареву башню Алексей не любил. Громоздкая и неуклюжая, как шапка боярина, она перегораживала улицу и совсем не соответствовала Москве, которая нравилась Алексею. Его Москва была быстрой, свежей, с мытой брусчаткой, по которой бегут электрические трамваи, и звон их по утрам особенно приятен. Алексей даже задумался, не пора ли и ему сменить привычку разъезжать на извозчике в пользу трамваев. И дешевле, и современнее. Жаль только, что идут они крайне медленно, выражение «бегут» пока лишь для описания прекрасного утра годится. Ползут еле-еле, ровно как пешеход идёт, да не во всякую сторону добраться можно. Трамвайные пути проложены не везде. Возможно, лет через десять всё переменится.
