Яд, порох, дамский пистолет - Александра Лавалье

– Для сестры милосердия такой вид абсолютно недопустим. Но всё же странно, что она промолчала.

– Оставим пока Варвару Дмитриевну. Подумаешь, промолчала, не поделилась впечатлениями! Мы и правда мало знакомы. Эйлер, лучше скажите как врач, может ли помешательство быть временным? Может ли отец Диомид вернуться в разум?

– Понятия не имею. Это вопрос из области психиатрии, а я всё-таки хирург. В теории возможно всё, как возможно излечение любых болезней. Но гарантировать вам этого не сможет никто.

Рыжий снова вскочил:

– Идёмте же, найдём этого священника! И вы излечите его, раз это возможно!

Алексей моргнул. Похоже, рыжий слышит только то, что хочет, игнорируя то, что ему мешает. Очень удобно для жизни, но не помешает ли эта особенность их расследованию?

* * *

Они двинулись к выходу. Алексей шёл первым и уже почти взялся за ручку двери, как рыжий вдруг резко сменил направление и уселся за общий стол в первой зале с видом человека, который только что вошёл. Алексею ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Эй, человек, подай чаю. Да не трухи какой, а хорошего, вот как господа пьют! – крикнул рыжий.

«Господа» – несколько молодых бородатых мужиков в простой одежде, склонивших головы в негромком разговоре. Рыжий сел довольно близко к ним и демонстрировал намерение пообщаться, незаметно дёргая Алексея за штанину.

Алексей поморщился. Он терпеть не мог подобные знакомства. Если люди случайно оказались в одном помещении, это ещё не означает, что им есть о чём говорить. Тем более странно, если дворянин примется искать расположения у мужиков. Поэтому Алексей толкнул дверь и вышел. Он подождёт рыжего снаружи.

Через пару минут стояния на крыльце Алексей начал испытывать раздражение на себя. Невозможность свободно общаться вдруг повернулась другой стороной. Он увидел в этом свою ограниченность, не идущую на пользу делу. А у рыжего вновь преимущество! Хотя не далее как вчера Алексей неплохо общался в камере с бродягами. Значит, может научиться. И он решительно собрался вернуться в чайную.

Но в это время на крыльцо вышел рыжий с новыми знакомцами. Мужчины сердечно попрощались. Дождавшись, когда они отойдут на достаточное расстояние, рыжий заметил:

– Зря вы убежали, Алексей Фёдорович, очень полезное знакомство вышло! Многое удалось узнать!

– И что же такого важного сказали те господа?

– А то, что наш батюшка не так прост, как кажется. Мужички все эти местные, приходские. Отца Диомида хорошо знают. Очень уважительно о нём отзываются, со всем почтением. Большого ума человек. Ну, был до помрачения. Он, говорят, желающих грамоте обучает и книжки им читает[23]. В этой самой чайной. Просветительской деятельностью, так сказать, занимается.

– И для чего нам это всё?

– Вас ничего не настораживает? Вспомните, вам отец Диомид каким показался?

– Сумасшедшим.

– А ранее? До взрыва?

– Да я его и не знал совсем, первый раз на похоронах увидел. – Алексей сосредоточился. В голове сразу возник радостный птичий щебет, неуместный на похоронах, и невнятное бормотание священника. – Нелепым. Нескладным. Суетливым.

– Не похоже на уважаемого человека большого ума?

– Не похоже. Только что нам это даёт?

– Пока только то, что смотреть надо в оба! И не делать поспешных выводов! – подняв палец, провозгласил рыжий.

– Как скажете, учитель, – скрипнул зубами Алексей. Непросто дастся ему это партнёрство, ох непросто.

Глава 12

Галактион Козьмин возвращается

Священник жил в двух шагах от кладбища, в крошечном белом домике, окружённом густым садом. Какой-то очень южный домик, подумалось Алексею, укромный. Несколько лет назад ему довелось отдыхать с родителями в Ялте, там тоже дома прячутся под навесами из зелени. Только те – мазанки, а этот деревянный.

– Мужики говорили, один живёт, сама добропорядочность. Семьи нет, женщины к нему не ходят. Только прихожане, которых он обучает грамоте. Скучный и открытый, весь на ладони, досужим бабам и обсудить нечего.

Алексей хмыкнул, подумав, что в чайной личность священника обсуждали вовсе не бабы, но развивать тему не стал. Рыжий меж тем остановился у калитки.

– Эйлер, как вы думаете, мог отец Диомид видеть нас вместе на похоронах?

– Мог, мы же рядом стояли.

– А если видел, то запомнил?

– Антон Михайлович, вы становитесь утомительны. Откуда мне знать?

Рыжий почесал подбородок:

– Вот что. Нам нужно разделиться. Вы – барин барином, вас не замаскируешь, так и пойдёте. Расспросите, как сможете. А я к нему после вас пойду, как раз подготовиться успею. Ну, до встречи!

– Постойте, Квашнин, объясните!

Но прыткий газетчик уже нёсся вдоль по улице.

Алексею ничего не оставалось, как открыть калитку и шагнуть во двор. Под деревьями было тихо, из дома не доносилось ни звука. Алексей внимательно огляделся, не видать ли городового, но, судя по всему, отец Диомид не представляет ценности как свидетель взрыва. И подозреваемым он не стал, раз полиция разрешила ему дома ночевать.

Было бы хорошо, конечно, иметь план разговора, но, как назло, в голове ни одной стоящей мысли. И Квашнин своим бегством выбил почву из-под ног. Придётся действовать наугад, хотя Алексею, как учёному, этот подход претил совершенно.

Дверь открыл сам отец Диомид. Маленький мужичок в не очень чистой рубахе, остатки волос топорщатся в разные стороны. Без рясы он казался ещё меньше. Колючий испуганный взгляд бегал вверх-вниз по Алексею. Пальцы нервно вцепились в дверной косяк.

Алексей вдруг вспомнил пожилого профессора Смирнова, который обучал их в университете взаимодействию с пациентом. Профессор разработал собственную методу, суть которой состояла в том, что доктор обязан не только опрашивать пациента о болезни, но обязательно вызвать в пациенте доверие. По словам профессора, это весьма способствует выздоровлению.

Для вызова доверия у профессора был собран ряд специальных способов, не особенно убедительных в своей простоте: полагалось называть пациента по имени, быть вежливым, говорить негромко, неспешно, интонацией, словно обещающей «всё будет хорошо, я вас не обижу», не делать резких движений и пациенту не врать. Да! И повторять за пациентом последнее слово, мол, он так поймёт, что вы его слышите.

Из-за своей методы пожилой профессор не раз становился мишенью остроумия студентов, однако Алексею его идеи нравились. Видимо, профессору удалось вызвать в нём доверие.

Поэтому Алексей мягко улыбнулся отцу Диомиду и успокаивающим тоном негромко произнёс:

– Добрый день, отец Диомид. Меня зовут Алексей Фёдорович Эйлер. Я доктор. Мы вчера встречались на кладбище. Вы помните меня?

Ни капли узнавания. Однако взгляд священника слегка смягчился.

– Доктор?

– Доктор. Вам вчера было нехорошо. Я пришёл проведать вас. Можно войти?