Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

Поручения Суслову в институте. [РГАНИ]

Что же конкретно Суслова интересовало в науке и над чем он работал на последних курсах института?

Похоже, он с головой погрузился в начавшуюся тогда в политэкономике борьбу против «механистов», в составе которых на тот момент существовали две группы: решительных ревизионистов (её представляли А. Финн-Енотаевский и Н. Кажанов) и умеренных (И. Дашковский, С. Шабс, С. Бессонов). Суслов подготовил свою весьма объёмную статью «Абсолютная рента в учении Родбертуса». В октябре 1929 года она открыла новый научно-теоретический сборник экономического факультета Института народного хозяйства «За революционную теорию» под редакцией М. Коровой. Позже Суслов представил свою статью в качестве реферата для поступления в аспирантуру Института экономики РАНИОН.

Здесь, видимо, надо хотя бы кратко рассказать о РАНИОН – Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук. По идее она должна была заложить основы для новых научных школ и подготовить соответствующие кадры. Но в реальности всё оказалось сложнее. Костяк всех входивших в ассоциацию институтов составляли специалисты старой выучки. Большинство из них великолепно владели материалом в своей области, отлично знали несколько иностранных языков и могли предложить оригинальные теории. Однако многие относились к советскому режиму прохладно и не считали марксизм наукой.

Свидетельство об окончании института. 1930 г. [РГАНИ]

Поначалу власть полагала, что утвердить марксистский дух в этих институтах смогут комиссары-назначенцы, но те не имели серьёзного научного авторитета, а одними приказами мало чего можно было добиться. Выправить ситуацию, видимо, должна была аспирантура. Не случайно в РАНИОН принимали только людей с пролетарским или крестьянским происхождением, с партийным стажем не менее пяти лет и уже имевших определённые заслуги перед партией. Расчёт делался на то, что аспиранты, получая от преподавателей навыки научной работы, одновременно перекуют профессуру. Ничего путного из этой затеи не вышло.

Сам Суслов никогда фамилии преподавателей не афишировал. Не потому ли, что никто из них к убеждённым сторонникам марксизма не относился? По целому ряду косвенных признаков можно предположить, что выучку в первый год аспирантуры Суслов прошёл весьма серьезную. Приобрёл фундаментальные знания в области планирования хозяйства, подготовил доклад объёмом в 150 страниц «Теория стоимости Рикардо и её принципиальное отличие от теории стоимости Маркса». Однако публиковать его он не стал.

Очевидно, к началу второго года обучения Суслова в аспирантуре власть пришла к выводу, что тактика по насаждению в РАНИОН марксизма себя не оправдала. Кремль оказался перед выбором: то ли совсем разогнать эту ассоциацию, то ли влить её в состав Коммунистической академии. На всякий случай партаппарат стал подыскивать запасные аэродромы всем аспирантам РАНИОН. Подбирались они и для Суслова.

Летом 1930 года он получил из Промышленной академии письмо от заместителя ректора Сушкина. Тот просил его зайти до 12 июля, чтобы обсудить вопросы преподавания в академии в 1930/31 учебном году. Планы едва не разрушило решение Культпропа ЦК «мобилизовать» Суслова в Химический институт.

В последний момент это указание было отменено, и Суслов получил направление в Промышленную академию, которая считалась одной из главных кузниц руководящих кадров для промышленности. Напомню, что тогда там учились жена Сталина Светлана Аллилуева и весьма перспективный партфункционер Никита Хрущёв.

Кто же переиграл назначение Суслова? Возможно, некоторую роль в этом сыграли красные экономисты К. Бутаев и Е. Михин. Первый вёл у Суслова семинар в Институте народного хозяйства, со вторым Суслов вместе ходил на лекции по экономике. К слову, Бутаев и Михин вскоре возглавили Экономический институт красной профессуры.

Преподавание политэкономии в Промакадемии стало удачной стартовой площадкой для последующего карьерного взлёта. Во всяком случае она уж точно расширила его связи в коридорах власти.

Одновременно с назначением в Промакадемию Суслов оформил перевод в аспирантуру Института экономики Коммунистической академии. Не лишним будет упомянуть, что здесь первую скрипку играл тогда один из создателей советской экономики Владимир Милютин. Оказал ли этот красный академик, сочетавший науку с активным участием в политике, какое-либо заметное влияние на Суслова, выяснить пока не удалось. Точно известно другое: уровень подготовки в аспирантуре Комакадемии, как и уровень преподавания в Промакадемии, был существенно ниже, чем в РАНИОН.

Суслов, видимо, размышлял на эту тему и пытался понять, что погубило кузницу научных кадров. И сделал важный вывод: чтобы обезопасить себя, каждый научный тезис нужно подкреплять цитатами из Ленина. Суслов завёл дома картотеку из высказываний Ленина об экономике. Благодаря ей на него и обратил внимание Сталин.

Дело было так. Сталину понадобилось уточнить мысль Ленина по какому-то экономическому вопросу. Он позвонил в редакцию «Правды» своему бывшему помощнику Льву Мехлису. Но в «Правде» никто наизусть всего Ленина не знал. И тут Мехлис вспомнил про Суслова, с которым он вместе недолгое время занимался в Комакадемии, и про его необычную картотеку, которую не раз видел в коммуналке своего сокурсника. Нужная цитата была найдена в считаные минуты. Передавая цитату, Мехлис посчитал нужным доложить вождю и о Суслове. А образованные люди Сталину всегда были очень нужны.

Писатель Владимир Карпец был убеждён, что к началу 30‐х годов Суслов сделал самый важный для себя вывод: он увидел в партии Церковь: «И, как некогда Церковь, выйдя из катакомб, – покидала подполье изгоев с горящими глазами и становилась народной, просто родной, так теперь и партия. А писания русских революционных теоретиков – Чернышевского, Плеханова, не говоря уже об Ильиче, – чем-то очень тайным… Скрытая диалектика коммунистического богословия, – как потом в закрытом кругу, только среди своих, уже когда ему стало за шестьдесят, начал говорить Второй секретарь ЦК партии Максим Арсеньевич Квасов».

Однако большинство соратников Суслова эту скрытую диалектику так и не осилили.

Глава 3

В контрольных органах

В аспирантуре Михаил Суслов проучился меньше года. Уже весной 1931 года его вызвали на Ильинку для нового назначения: «В апреле 1931 г. по ходатайству т. Ройзенмана дать ему подготовленных работников ЦК партии командировало меня ещё с одним товарищем в аппарат ЦКК – НКРКИ»[33].

Несколько слов о ЦКК – НКРКИ. Для начала расшифруем эту аббревиатуру. ЦКК – НКРКИ – это Центральная контрольная комиссия ВКП(б) и Наркомата рабоче-крестьянской инспекции. ЦКК задумывалась в 1920 году ещё Лениным для борьбы с нарушениями партийной дисциплины и партийной этики. А государственный контроль возлагался на НКРКИ, руководство которым поначалу осуществлял Сталин. Но на XIII съезде партии в 1924 году было принято решение эти два органа, по сути, объединить, подчинив Валериану Куйбышеву.

Перед объединённым органом Кремль поставил две задачи: осуществлять рационализаторские меры в сфере управления и контрольно-проверочные мероприятия. Однако если при Куйбышеве объединённый контрольный орган хоть хватался за всё, но всё же приоритет отдавал вопросам научной рационализации систем управления, то при его преемнике Григории Орджоникидзе усилилась борьба прежде всего за жёсткую экономию средств.