Лазарь Каганович. Узник страха - Валерий Викторович Выжутович
Каганович раздражал Хрущева не сильнее, чем другие члены Президиума. И доставалось ему от Хрущева не больше, чем остальным. Вот, скажем, в 1955 году ЦК постановил создать Государственный комитет по труду и зарплате. Решили назначить заместителя председателя Совета министров Кагановича председателем этого Комитета по совместительству. «Я, как старый профсоюзник, согласился, – рассказывает Каганович. – Одним из первых дел была выработка нового закона о пенсиях. Я включился в это дело и представил свой первый проект. И вот при обмене мнениями в Президиуме Хрущев набросился на меня за предложенные слишком большие, по его мнению, ставки пенсий. Я ожидал возражения со стороны Министерства финансов, но никак не думал, что встречу такое нападение со стороны Хрущева, который всегда демонстрировал свое „человеколюбие“ или, точнее, „рабочелюбие“. Я ему сказал, что не ждал, что он выступит против. Стараясь оправдать свой выпад государственными интересами, он сказал, что предложения Кагановича государство не выдержит. Его гнев еще больше усилился, когда я ему возразил: „Государство – это не ты. У государства найдутся резервы для пенсионеров. Можно, например, сократить раздутые штаты и другие непроизводительные расходы“. В итоге Президиум создал Комиссию во главе с председателем Совета министров Булганиным, которая приняла проект с некоторыми поправками».
Хрущевские выпады против то одного, то другого члена Президиума копились в памяти обиженных. «Такие, например, деловые, хорошие, так сказать, послушно-лояльные члены Президиума, как Первухин, Сабуров, – вспоминает Каганович, – были доведены Хрущевым до крайнего недовольства, особенно гипертрофическим выпячиванием Хрущевым своего „творчества“ в любом вопросе – знакомом ему или незнакомом».
Каганович отмечает, что Хрущев критиковал членов Президиума не на самом Президиуме, а в Секретариате ЦК, то есть занимался дискредитацией высшего органа партии перед нижестоящим, и делал это вполне сознательно. На одном из заседаний Президиума Хрущев, чем-то опять раздраженный, ворчливо буркнул: «Надо еще разобраться с делами Зиновьева – Каменева и других троцкистов». «Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала», – бросил реплику Каганович. Хрущев вскипятился и начал кричать: «Что ты все намекаешь, мне это надоело».
Глухое недовольство Хрущевым впервые вышло наружу весной 1957 года. 6 апреля на Президиуме ЦК в отсутствие Хрущева рассматривался вопрос о его награждении за целину. Единогласное «за», казалось, гарантировано. Но тут произошло непредвиденное. Вячеслав Молотов высказался против:
– Хрущев заслуживает, чтобы его наградить, но, полагаю, надо подумать. Он недавно награждался. Вопрос требует того, чтобы обсудить его политически.
Заслуживает ли первый секретарь ЦК еще одного ордена Ленина, прилично ли так частить с наградами – обсуждать подобные вопросы было не принято. Значение фразы «вопрос требует того, чтобы обсудить его политически» участники заседания поняли так, как только и можно было понять: Молотов выступил против Хрущева. Это был личный выпад.
Молотову возразил первый заместитель главы правительства Михаил Первухин:
– Нет сомнения, что Никита Сергеевич проявил инициативу в освоении целинных земель. До него этот вопрос не ставился. Целина – важное дело, и нас не должно смущать, что через два года мы его награждаем вновь.
Маленков занял уклончивую позицию:
– Личные заслуги товарища Хрущева большие. Но предлагаю ограничиться сейчас обменом мнениями и поговорить еще, может быть, вне заседания.
Секретарь ЦК Поспелов не согласился с Маленковым:
– Целинные земли – не частный вопрос. Товарищ Хрущев заслуживает награды.
Свою точку зрения изложил и Каганович.
– Товарищ Хрущев имеет заслуги в этом деле, – сказал он. – Награда заслуженная. Но тут есть вопрос. Правильно ли, что мы награждаем первого секретаря только за одну отрасль? У нас нет культа личности, и не надо давать повода… Надо спросить самого товарища Хрущева и политически обсудить вопрос.
Случилось небывалое: несколько представителей партийной верхушки фактически выступили против первого лица. Но до конца идти не решились. После осторожного обмена мнениями Президиум принял постановление «О награждении первого секретаря ЦК КПСС Героя Социалистического Труда т. Хрущева орденом Ленина и второй Золотой медалью „Серп и Молот“», отмечая «выдающиеся заслуги Н.С. Хрущева в разработке и осуществлении мероприятий по освоению целинных и залежных земель».
Прошло еще два месяца и, вспоминает Каганович, «наступил такой момент, когда, как говорят на Украине, „терпець лопнув“ (то есть лопнуло терпение), и не столько от личного недовольства, сколько от неправильного подхода Хрущева к решению крупных вопросов, в которых он не считался с объективными условиями».
18 июня 1957 года проходило очередное заседание Президиума ЦК. К этому времени высшее руководство СССР уже было на грани раскола, Г.М. Маленков оценивал ситуацию так: «Если мы их не уберем сейчас, тогда они уберут нас».
На этом заседании предлагался к рассмотрению вопрос о подготовке к уборке и к хлебозаготовкам. Хрущев предложил поставить еще вопрос о поездке всего состава Президиума ЦК в Ленинград на празднование 250-летия города. Обсудили вопрос об уборке, перешли к вопросу о поездке в Ленинград. Слово взял Ворошилов.
– Почему, – сказал он, – должны ехать все члены Президиума? Что, у них других дел нет?
Ворошилова поддержал Каганович:
– Мы глубоко уважаем Ленинград, но ленинградцы не обидятся, если туда приедут не все, а только несколько членов Президиума. У нас много дел по уборке и подготовке к хлебозаготовкам. Да и самому Хрущеву надо будет выехать на целину, где много недоделанного.
Тут поднялся Хрущев и безудержно обрушился на членов Президиума. Микоян стал его успокаивать. Хрущев не унимался.
– Подожди, Никита Сергеевич, – перебил его Маленков. – Я предлагаю, прежде чем перейти к вопросам, связанным с предстоящей нашей поездкой в Ленинград, обсудить вопрос о нарушении принципа коллективного руководства, о крупных ошибках и недостатках в твоей работе. Далее терпеть это совершенно невозможно.
Учитывая, что речь пойдет о Хрущеве, ведение заседания поручили Булганину. Тот занял кресло председательствующего. Потом опять заговорил Маленков:
– Вы знаете, товарищи, что мы поддерживали Хрущева. И я, и товарищ Булганин вносили предложение об избрании Хрущева первым секретарем ЦК. Но вот теперь я вижу, что мы ошиблись. Он обнаружил неспособность возглавлять ЦК. Он делает ошибку за ошибкой. Он зазнался. Его отношение к членам Президиума ЦК стало нетерпимым. Он подменяет государственный аппарат, командует непосредственно через голову Совета министров. Это не есть партийное руководство советскими органами. Мы должны принять решение об освобождении Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК.
Следом выступил Каганович.
– Рассматриваемый нами вопрос является нелегким и огорчительным, –
