Неуловимые - Михаил Сидорович Прудников

Сдаваться, конечно, никто не собирается. Но положение очень тяжелое: мы действительно окружены. И долго обороняться не сможем — у нас мало боеприпасов.

Вскоре на моем командном пункте собрались Глезин, Корабельников, Кривский, Щенников, большинство командиров отрядов. Начали совещаться. В конце концов приняли решение попытаться до рассвета вырваться из вражеского кольца.

Но в каком месте осуществить прорыв? Я предложил идти через болото. За ним, правда, тоже фашисты, однако там они нас наверняка меньше всего ожидают.

Позвали разведчика Григория Онуфриевича Корнилова — местного жителя, хорошо знающего окрестности.

— Скажите, Григорий Онуфриевич, по этому болоту, что вот тут, за высотой, пройти можно?

— Не знаю. По нему вроде никто никогда не ходил, Не помню такого случая.

— Может, нужды не было, потому и не ходили?

— Да нет, — ответил Корнилов. — Нужда как будто была, да ходу не было. — И, подумав немного, добавил: — Может, сторонкой, поближе к берегу, оно и ничего.

Сведения неутешительные. И все-таки надо идти через болото. Прорваться где-либо в другом месте вряд ли удастся.

Полковник Никитин получает задание остаться со своим отрядом около высоты и, после того как бригада двинется на юг, создавать у противника впечатление, что наши главные силы по-прежнему находятся здесь: наносить гитлеровцам удары мелкими группами одновременно в разных местах, минировать вероятные пути движения врага. А потом отряд должен тоже выйти из окружения и вести разведку в этом районе.

Остальные подразделения бригады начинают готовиться к прорыву.

* * *

Стрелки часов приближались уже к двенадцати, когда мы собрались тронуться к болоту. И вот ровно в полночь вокруг высоты одновременно со всех сторон взвились ракеты. Затем послышались выстрелы — и черное небо прочертили трассирующие пули. Через несколько минут опять стало темно и тихо. Гитлеровцы скрупулезно выполнили данное в листовках обещание: они наглядно показали, что бригада окружена.

Ко мне подошел Никитин — попрощаться. Мы крепко обнялись и расцеловались. Быть может, это наше последнее объятие, последний братский поцелуй...

Высылаем вперед разведку и усиленное боевое охранение. Вслед за ними отряды цепочками идут к болоту. Вскоре движение замедляется, цепочки сжимаются: передние бойцы уже вошли в топкую грязь.

Еще позавчера я по совету партизан — местных старожилов распорядился, чтобы бойцы на всякий случай сплели из прутьев «трапы», которые могли бы облегчить переход через болото. Теперь они пригодились. Партизаны кладут их перед собой, ловко переступают с одного на другой. Плетеные щиты поддерживают людей, не дают им погружаться глубоко. Некоторые, правда, спотыкаются, падают, проваливаются по пояс. Но товарищи протягивают им руки, помогают выбраться из трясины. В общем, медленно, но уверенно продвигаемся вперед.

Наконец чувствуем под ногами твердую землю. Отряды сосредоточиваются на узкой полосе около края болота.

Примерно в полукилометре от нас, там, где должна быть проселочная дорога между озером Лонно и деревней Жадунок, горит несколько костров. Туда отправляются наши разведчики.

Усталые, голодные люди в мокрой, грязной одежде, сжимая в руках оружие, напряженно вглядываются в темноту.

Через некоторое время слышу шепот Щенникова:

— Товарищ комбриг, связные от разведчиков.

Связные докладывают, что дорога перекрыта противником. На ней стоят автомашины, подводы. На машинах, подводах, на земле спят гитлеровцы. Около костров ходят часовые.

Наши предположения оправдались. Фашисты считают, что в этом месте мы вряд ли появимся, и поэтому они здесь не очень бдительны.

Надо использовать это обстоятельство, немедленно нанести карателям внезапный удар и прорваться через вражеский заслон.

По моему приказу отряды с максимальной осторожностью развернулись в боевые порядки и выдвинулись к нашим разведывательным группам, которые находились на расстоянии сорока — пятидесяти метров от противника.

Ровно в три часа, как и было условлено, бойцы открыли огонь по гитлеровцам и сразу же, не давая им опомниться, бросились в атаку.

Внезапность нападения принесла нам успех. Мы стремительно ворвались в расположение противника и выстрелами в упор, гранатами проложили себе дорогу через вражеское кольцо.

Затем бригада повернула на запад и сосредоточилась в лесу недалеко от деревни Сергушки. Жители Сергушек и других близлежащих сел доставили нам немного продовольствия. Фашисты пока не преследовали нас. Мы получили возможность подкрепиться и отдохнуть.

Почти непрерывные бои в течение двух недель потребовали от партизан колоссального напряжения сил. За это время бригада потеряла убитыми около сорока человек. Несколько товарищей попали в плен к противнику, и их судьбу можно было считать предрешенной.

2

Вырвавшись из окружения, мы сразу начали восстанавливать связи с подпольным райкомом партии, с нашими помощниками, проживавшими в городах и селах, с соседними партизанскими соединениями.

Разведчики отряда Шинкарева помогли мне организовать встречу с восемнадцатилетней подпольщицей Зоей Архиповой, которая работала в прачечной немецкого гарнизона на станции Боровуха-1-я. Прачка с охранной грамотой военного коменданта станции Кремса беспрепятственно миновала все посты и контрольно-пропускные пункты и пробралась в лесную глушь, к землянке, где я ее ожидал.

Зоя сообщила, что через несколько дней из Полоцка и Боровухи-1-й выступят против партизан новые подразделения фашистов и отряды полицейских.

— Откуда вам известно об этом? — спросил я.

— Мне сказал по секрету переводчик Кремса... Нахальный такой, противный... Все пристает... — На глазах у Архиповой показались слезы. — Говорит, любит меня. Ну и болтает... А мне это на руку. Слушаю, запоминаю.

Когда я разговаривал с Зоей, Корабельников встретился с другим подпольщиком — фельдшером Александром Марковским. Фельдшер предупредил, что с севера к Заборовщине (то есть к району расположения наших отрядов, вырвавшихся из вражеского кольца) медленно движутся, прочесывая леса, немецкие войска с артиллерией и минометами.

Высланные нами разведчики установили: это те самые полк и особый батальон, которые недавно окружили нас.

В эти напряженные дни мы вместе с соседними партизанскими бригадами стали готовиться к очень серьезной операции.

Железная дорога Даугавпилс — Витебск была в зоне наших действий важнейшей. По ней шло к фронту наибольшее число эшелонов с войсками и техникой противника. Мы старались как можно чаще нарушать их движение, направляли на самую оживленную коммуникацию много диверсионных групп. Однако гитлеровцы после диверсий восстанавливали путь довольно быстро. И вот штабы нескольких партизанских соединений приняли решение, действуя совместно, нанести фашистам более чувствительный удар — взорвать на линии Даугавпилс — Витебск мост через реку Дриссу, находящийся у платформы