Неуловимые - Михаил Сидорович Прудников

из винтовки или ручного пулемета было очень трудно. Однако наши меткие стрелки все же сумели наказать воздушных пиратов. Тридцатого августа у села Копцевичи бойцы отряда Шинкарева сбили двухмоторный бомбардировщик. На другой день около озера Звериное врезался в землю истребитель, подожженный группой Павла Гукова. Спустя двое суток недалеко от деревни Мариница нашла свою гибель еще одна вражеская машина.

Получив такой урок, фашистские стервятники стали появляться над зоной расположения бригады значительно реже.

В сентябре — октябре партизаны вместе с населением выкопали и засыпали в ямы на зимнее хранение картофель.

* * *

По окончании уборки урожая кое-где в деревнях начали варить самогон. Причем крестьяне не только пили его сами, но и от чистого сердца угощали «родненьких защитников» — партизан.

Это приносило очень большой вред. Во-первых, переводилось буквально драгоценное в тех условиях зерно. Во-вторых, были случаи, когда бойцы, отведав первача, теряли бдительность и попадали в руки фашистов.

Пришлось издать специальный приказ за № 48, в котором командирам отрядов предлагалось разъяснить населению, что гнать самогон категорически запрещается. В качестве высшей меры наказания за самогоноварение предусматривалась конфискация хлеба.

Помню, приехал я однажды в деревню Черное и остановился у старой знакомой — Анны Петровны Севчук. Сын этой пожилой женщины — Андрей находился в одном из наших отрядов. Анна Петровна всегда помогала нам в меру своих сил: чинила бойцам одежду, вязала носки. Встретила она меня, как всегда, радушно. И вот на столе, кроме вареного картофеля, появилась бутылка с мутной жидкостью.

— Пропусти, сынок, чарочку с дороги, уморился небось, — сказала хозяйка.

— За бульбу, мамаша, низкий поклон, а зелье это ни к чему. О приказе разве не слышали?

— Слыхала.

— Почему же не выполняете? Неужели вам хочется, чтобы у вас отобрали хлеб?

— Бог с тобой, милый, ведь я от души, для своих, безо всякой корысти. Как хорошего человека не угостить?

— А что бы вы сказали, если бы ваш сын Андрей отправился на задание, завернул в деревню передохнуть, а ему чарку, другую — от души, без корысти?.. Пошел Андрей дальше, а голова кружится, ноги не держат. Сбился с дороги — и попал к немцам в лапы... Вот как может случиться.

Анна Петровна взяла со стола бутылку и вылила самогон в помойное ведро.

4

Осенью во всех наших отрядах была завершена организация медицинских пунктов, начатая в период создания бригады.

В штабном отряде медпунктом руководила военфельдшер Александра Павлюченкова, в остальных — местные медицинские сестры, вступившие в ряды партизан: Мария Яковлевна Ларькова, Елена Фоминична Семченок, К. Шевченко и многие другие.

В конце лета в бригаде появилась врач Анна Алексеевна Савкова.

Когда началась война, Савкова, незадолго до этого окончившая Минский медицинский институт, заведовала врачебным участком в местечке Воронеч, Ветринского района, Витебской области.

Анна Алексеевна вместе со своими друзьями из Воронечи — учителями, агрономами — попыталась эвакуироваться на восток. Но это ей не удалось.

Оставшись на оккупированной территории, Савкова поселилась в деревушке Нижние Морозы, где жили родители ее знакомых учителей.

Вместе с разбоем, грабежами, убийствами гитлеровцы принесли на советскую землю еще одну беду — сыпняк. Он начал валить с ног целые деревни. Анна Алексеевна стала ходить по селам, оказывая помощь тифозным больным.

Однажды темной осенней ночью хозяйка подошла к кровати уставшей девушки, только что вернувшейся из многодневных странствий, и, тронув ее за плечо, сказала:

— Аня, тебя спрашивают.

— Кто-нибудь заболел? — Сазкова быстро поднялась с постели.

— Староста зовет.

— Староста?..

Что ему надо ночью? Почему он не может подождать до утра?

Выйдя в горницу, Анна Алексеевна увидела пришедшего за ней полицая.

— Вы не знаете, зачем я понадобилась?

— Не знаю, — ответил полицай.

Староста жил недалеко. Когда подошли к его дому, в окне горел свет.

Полицай постучался.

— Ты, Ерофей?

— Точно. Привел, Трофим Егорович.

— Можешь идти.

Савкова вошла в избу. Староста запер дверь на засов. Завесил окно плотным рядном. Предложил девушке сесть.

— Дельце тут одно, Анна Алексеевна... — нерешительно начал он. — Люди, понимаете, приболели. Помочь бы надо...

— Где же они?

— Тут, в хате. Уговориться только наперед хотел... Чтобы, значит, между нами... По нынешним временам голову по этому делу потерять недолго. — Староста наклонился к уху врача и прошептал: — Евреи, понятно?

— Не беспокойтесь, Трофим Егорович.

Хозяин проводил Савкову через сени в другую комнату. Там в углу, за ситцевой занавеской, на широких нарах лежали четыре истощенных человека с бледными, высохшими лицами и опухшими ногами. Это была семья Леках — муж, жена и два сына, — бежавшая из какого-то городка и долго скрывавшаяся в лесах.

Несколько недель староста и его жена с помощью Анны Алексеевны выхаживали истощенных людей и наконец поставили их на ноги. Зимой и весной Леках скрывались у крестьян, а летом пришли в отряд Мышко.

С нашими партизанами Савкова впервые встретилась в деревне Шпаковщика, где она часто навещала больных, в середине мая сорок второго года. Группа Николая Федорова взорвала в Шпаковщине молочный завод, снабжавший соседние немецкие гарнизоны маслом и творогом. При этом случайно получил ранение один местный житель. Какой-то парнишка сказал бойцам, что в селе находится доктор.

— Так зови его скорее! — заторопил Федоров.

Вскоре мальчик вернулся вместе с Анной Алексеевной. Она была в залатанном платье, босиком.

Федоров посмотрел на девушку с некоторым сомнением и спросил:

— Вы и есть врач?

— Да, я врач, — ответила она и начала оказывать помощь раненому.

Познакомившись с партизанами, Савкова сразу же стала нашим верным другом. Она старалась достать для нас медикаменты, устраивала встречи с нужными людьми. А затем, раздобыв сапоги и теплую одежду, пришла в бригаду.

Анна Алексеевна была приписана к отряду Лученка, но фактически руководила медицинской службой во всей бригаде. Она ездила на лошади, а часто ходила и пешком по нашим базам, помогая медсестрам налаживать лечение больных и раненых.

* * *

Готовясь к зиме, мы построили во всех отрядах санитарные землянки. А Павел Федорович Лученок сумел даже поместить свой медпункт в хорошем бревенчатом доме. Этот дом, находившийся в густом лесу, тщательно замаскировали.

При всей нашей бедности мы старались добыть для раненых и больных койки, подушки, простыни, теплые одеяла.

Особенно мучил острый недостаток перевязочного материала и медикаментов.

Вату приходилось вынимать из одеял. Ее стирали, кипятили, высушивали. Деревенские хозяйки передавали нам занавески, салфетки,