Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский
Вот фолиант «Война и мир» Л. Толстого (ОГИЗ, 1945). Все четыре тома великой эпопеи под одним переплетом. И почти на каждой странице пометки отца. Пожалуй, более всего отца тронули вопросы философии истории в «Войне и мире». Один из его восклицательных знаков обрамляет такие рассуждения автора «Войны и мира»: «Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами».
Подчеркнув слова Толстого «Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии», отец на полях привел известные ему высказывания на эту тему: «Для лакея нет героя» (Гете), «Для лакея нет героя не потому, что герой не герой, а потому, что лакей – лакей» (Гегель).
С наслаждением отец читал «Былое и думы» А. Герцена. В одной из записных книжек отца находим цитату из десятой главы этого произведения: «К тюрьме человек приучается скоро, если он имеет сколько-нибудь внутреннего содержания. К тишине и совершенной воле в клетке привыкаешь быстро, – никакой заботы, никакого рассеяния».
Литературное творчество самого Якова Давидовича небольшое. В газете «Советская культура» за 21 июля 1962 года появился подвал под названием «Галерка» за подписью «И. Левитас». Иосиф Германович Левитас (1905—?), имевший среди приятелей кличку Леня, был знакомым отца с молодых лет. Он сделал неплохую журналистскую карьеру, занимал один из руководящих постов в издательстве «Гудок». И. Г. Левитас относился к легиону журналистов, чье мнение колебалось вместе с «партийной линией». В 1930-е годы, когда отца посадили, он старался забыть об их приятельских отношениях, при случае гневно обличая троцкистов. Однако после ХХ съезда КПСС смекнул, что дружба с реабилитированным во всяком случае не помешает, и возобновил знакомство.
И. Г. Левитас в качестве военного корреспондента участвовал в войне. В основном свои фронтовые заметки сочинял вдали от передовой, но однажды все же решился на вылет за линию фронта. После благополучного возвращения на базу он заручился справкой о том, что имел 1 (один) боевой вылет, и она на долгие годы стала предметом его гордости.
Он был одним из тех, кто часто говорит о том, «сколько они сделали для партии», забывая, что благодаря своей партийности они получили не меньше благ. Иосиф Германович явился автором (точнее, соавтором) нескольких книг. О степени его участия судить не могу, но статью «Галерка» писал Я. Д. Гродзенский. И. Г Левитас лишь согласился поставить свою подпись под текстом и поделить причитающийся гонорар.
Справедливости ради надо сказать, что он тепло относился к отцу, и именно «Леня» сообразил, что «Яшка», как реабилитированный, имеет право на жилплощадь в Москве. Для реализации этого, как поначалу казалось, фантастического плана Иосиф Германович прописал отца на свою жилплощадь.
Через несколько лет отец получил комнату в коммунальной квартире, еще через некоторое время я прописался к нему, и «процесс пошел». Будет справедливо отметить, что и я, и вся моя семья стали москвичами благодаря Иосифу Германовичу Левитасу.
Помню, обрадовавшись появлению «Галерки», отец все-таки чувствовал досаду, что он исполнил роль «негра» от журналистики. В то же время не представляю, как бы он подписывал своей фамилией материал, заканчивающейся фразой: «Мы, люди, строящие коммунизм, с благодарностью вспоминаем о дореволюционной галерке».
И все же, наверное, в этот момент подумал, что может быть и официальным автором. Другом Я. Д. Гродзенского по детскому дому был писатель П. И. Подляшук (1906–1989). Их приятельские отношения активизировались в 1963 году, когда П. И. Подляшук преподнес моему отцу свою книгу «Жизнь Ивана Русакова» (1961 г. изд.) о русском враче-педиатре, участнике революционного движения в России И. В. Русакове (1877–1921), надписав: «Яше Гродзенскому. Старому товарищу, который, к счастью, остался молодым. Дружески Павел Подляшук. 6.3.63».
В дальнейшем он дарил с теплыми дарственными надписями и выходящие в последующие годы книги о большевиках: «Товарищ Инесса» (1963), «Партийная кличка – Лунный» (1964), «Повесть о красном докторе» (1967).
П. Подляшук предложил Я. Гродзенскому, скучающему на пенсии, взяться за написание книги о Вере Михайловне Величкиной (1868–1918) – советском партийном деятеле, литераторе, враче, первой жене В. Д. Бонч-Бруевича (1983–1955). Последний вошел в историю как партийный функционер, ближайший помощник и фактически секретарь В. И. Ленина.
Большевистская тематика была чужда отцу, если не сказать резче, но образ Величкиной, умершей в 1918 году и не причастной к преступлениям эпохи сталинизма, пожалуй, не вызывал возражения.
В конце концов под названием «Стойкость» эта книга вышла в Центрально-Черноземном книжном издательстве (Воронеж, 1970). Уже после смерти отца Подляшук признался, что не верил в то, что Яша сумеет написать книгу. Когда рукопись была готова, Павел Исаакович редактировал текст (в основном придавая ему больше «партийности»), а главное – «пробивал в печать». Последнее оказалось необычайно трудным делом.
Отдельные фрагменты борьбы за книгу видны из приводимой во второй части пролога переписке моего отца с П. И. Подляшуком. Для начала он пришел с рукописью в Издательство политической литературы, где до этого у него уже вышло несколько книг, он считался «проверенным» автором, чувствовал себя своим и рассчитывал на успех.
Тем более в запасе был очень сильный козырь – предисловие к будущей книге написала сама Лидия Александровна Фотиева (1881–1975) – большевичка, член партии большевиков с 1904 года, участница трех революций, а самое главное – личный секретарь В. И. Ленина с 1918 по 1924 год! А уже приближалось 100-летие «великого вождя».
Единственное, что несколько тревожило Павла Исааковича, – это данные соавтора – реабилитированный (Хрущевская оттепель завершилась, и «жертвы культа» выходили из моды), беспартийный и с неблагозвучной фамилией.
Каково же было разочарование, когда ответственный сотрудник издательства Майоров наотрез отказался даже взять рукопись на рассмотрение с мотивировкой: портфель редакции перегружен чрезвычайно. И, более того, ЦК партии утвердил длинный список героев революции, о каждом из которых Политиздату велено выпустить по книжке – Величкиной в этом списке нет.
С горькой иронией Подляшук пишет Гродзенскому: «Даже в руки, сволочь, рукописи не взял, даже именем и званием твоим не поинтересовался, а от предисловия Фотиевой отмахнулся – “ну и что…” Так и ушел я от Майорова с рукописью, на которую он и не пожелал взглянуть. Ушел обозленный и расстроенный до последней степени. Я не думал, что Майоров бросится меня целовать, а рукопись сразу пошлет в типографию, но вовсе не ждал такого фиаско».
Писателя знали и издавали в «Московском рабочем» и там встретили намного доброжелательнее. 24 ноября 1967 года
