Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

– Не скажи. С тем, что тут тесновато, могу согласиться, – хоть в чем-то уступал жене молодой муж. – Но в остальном ты не права.

Им нравилось бродить вечерами вдоль Арно с ее зеленоватым оттенком вод, предаваться мечтам, обсуждать картины галереи Уффици, которую они исходили вдоль и поперек. Забавно было наблюдать за местными жителями, когда они ставили столы на речных отмелях и, опустив босые ноги в прохладную, быстро бегущую воду, играли в картишки, попивая винцо и закусывая.

Следующим пунктом их пребывания стал его величество Рим.

– Этим городом нельзя насытиться, – задумчиво произнес Алексей в одну из прогулок.

– Ну уж нет, – смеясь, сказала Мария, – я до отчаянности сыта их пастой. И их дрожжевыми лепешками с томатами и сыром.

– А Гоголь обожал.

– Ну и пусть, что Гоголь. Да и сами итальянцы уж чрезмерно крикливые. Похоже, они рождены для того, чтобы спорить, причем руками. – Мария помолчала. – Но вообще-то эти фряги довольно забавные.

– Пусть так. – Алексей поднял жене воротник пальто, осень теплая, хоть и поздняя, но все равно осень. – Но им повезло владеть Римом. Ходишь по нему и словно через века просачиваешься, из эпохи в эпоху. Удивительные ощущения… Сколько всего он дал миру, всей нашей цивилизации. O, Urbs aeterna Roma!

Прогулки по Вечному городу казались бесконечными. Пока Мария подмечала нравы, особенности нации, как одеваются, чем увлекаются, какие растения выращивают, Алексей рассматривал архитектуру, ощущая ее во всем величии, размышлял об искусстве строить. Например, как римские зодчие рассчитывали конструкцию купола Пантеона с огромным отверстием посредине? Загадка. Или взять Колизей. Всего за девять лет построили такое грандиозное сооружение на месте полностью осушенного болота. А акведук Аква Вирго? Ему две с лишним тысячи лет, а он до сих пор прекрасно работает, снабжает несколько фонтанов – Треви, Баркачча, что внизу Испанской лестницы, и Четырех рек на площади Навона. Удивительно.

Рождество отмечали в Неаполе, куда переехали к началу зимы. Накануне праздника отправились на рождественский базар, по пути рассматривая множественные вертепы – «презепы», но без Младенца в яслях. Он там окажется только ночью. Очень впечатлил один из вертепов – небольшие зданьица напоминали настоящие, в их окошках горел свет. Благодаря механизмам происходило движение фигурок – за окнами ремесленники занимались работой, женщины готовили еду. Было слышно, как журчит вода, а в какой-то момент на небе загоралась звезда.

Прилавки рождественского базара ломились от ручных поделок-сувениров из дерева, стекла, тканей, кожи. Мария присмотрела симпатичного вязаного ангелочка. Накупив на базаре морепродуктов, вина, сыра, хлеба, отправились домой. Небо налилось свинцом, и казалось, вот-вот хлынет дождь, поэтому пришлось поспешить, но дождя не случилось. Щусевы, запыхавшиеся и радостно возбужденные в предвкушении праздника, ввалились домой с продуктовыми покупками.

После Нового года переехали в Сицилию, в Палермо. А оттуда до конца зимы – в африканский Тунис. Здесь Алексей увлекся написанием все той же акварелью сцен из жизни туземцев.

И вообще – по всему пути следования из города в город Щусев непременно делал многочисленные зарисовки, изучал памятники, анализировал композиции, формы, убеждаясь, что классика – основа основ и именно на ней все зиждется.

Маша удивлялась, куда подевались жители Карфагена. Неужели эти арабы способны были наводить страх на римлян?

– Маня, – снисходительно улыбался муж, – арабы ничего общего не имеют с карфагенянами. С жителями Карфагена победившие римляне сделали то же, что сейчас хотели бы европейцы сделать с русскими, а именно запретили им жить в городах и на берегу моря, и постепенно численность древнего народа, имевшего финикийское происхождение, сократилась до предела, а арабы, придя в Африку, уничтожили и жалкие остатки.

Из Туниса в начале весны отправились обратно в Италию, на сей раз в Геную, а к апрелю уже были на Лазурном берегу, в Ницце, не так давно перешедшей от Италии к Франции. Французы называли ее короче – Нис, и Щусев смеялся:

– Нис по-украински – нос.

Путешествуя по югу Франции, Алексей во все глаза глядел, желая увидеть усадьбу, хотя бы отдаленно напоминающую ту, которую он представил в качестве дипломной работы, но все они выглядели куда скромнее.

Впереди их ждал Париж, увидеть который Щусев жаждал с того самого дня, как побывал на Ходынке. Увы, с недавних пор само слово «Ходынка» стало синонимом таких слов, как «кошмар», «ужас», «кровавое событие».

В Париже не сразу нашли подходящее жилье. С хозяйкой первого не поладили, старая ведьма ставила слишком много условий: на каких стульях им сидеть, а какие не трогать, пришлось выселяться, искать другое. Но это никоим образом не могло испортить впечатления от того, как картинки с выставки 1891 года превращались в реальные здания, Париж барона Османа обретал жизнь, и высоко в небо устремлялась башня инженера Эйфеля.

– Я совершенно не понимаю, в чем очарование, но я очарована, – сказала Машенька и даже заплакала от счастья.

– Терпеть не могу присоединяться к мнению подавляющего большинства, – проворчал в ответ Алексей, – но в данном случае бессилен и присоединяюсь – Париж неповторимо прекрасен.

По академической рекомендации он поступил в частную парижскую академию художеств Родольфо Жюлиана. Сюда на учебу приезжали отовсюду – из России и Венгрии, из Канады и США, из Швеции, Англии, Швейцарии, Бразилии и не только. Конечно же, здесь обучались и хозяева-французы, которые вели себя надменно, глядя свысока на своих собратьев по кисти. Преподавателями Алексея стали профессора Жюль Лефевр и Тони Робер-Флери. В академии Жюлиана Щусев принялся совершенствоваться в рисунке, потому что его новые учителя безапелляционно заявили ему:

– Боже, да вы совершенно не умеете рисовать!

На вопрос жены Алексей принялся терпеливо объяснять:

– Видишь ли, Маня, в Императорской академии художеств вообще довольно странная методика обучения рисунку. Нас заставляли сначала рисовать человека с натуры, а потом исправлять рисунок по классическим статуям. В итоге получалась полная лажа.

– Что-что получалось?

– Лажа. То есть фальшивка.

– Не слыхала такого слова.

– Это из воровского жаргона. Когда вор украдет, допустим, кольцо с бриллиантом, а бриллиант окажется простой стекляшкой. Должно быть, от слова «ложь». Музыканты тоже так стали говорить, когда кто-то сфальшивит. А теперь и к художникам перекочевало.

– А у французов, значит, в рисунках нет лажи?

– Случается, но реже. Они это называют «il n’y a pas de personnage sur cette image».

– В образе отсутствует характер?

– Примерно так. В рисунке французишки молодцы. Они рекомендуют делать рисунок одним контуром. И нажимом этого контура придавать рисунку и форму, и светотень. Еще они учат единым целым рисовать фигуру так, чтобы она упиралась головой в верхнюю часть листа, а ногами – в нижнюю. У