Помещик 4 - Михаил Шерр

— Это получается первая смена лошадей должна быть уже в Малоярославце, — быстро сориентировался Степан, — и дальше вы до самой Москвы едете вчетвером?

— Именно так, правильно мыслишь, — похвалил я Степана. — А теперь слушай меня очень внимательно и запоминай. Об этой нашей поездки не должна знать ни одна душа, кроме нас четверых, тебя и Анны Андреевны с Елизаветой Николаевной. Даже Андрей как видишь не входит в число посвященных, ты ему лично расскажешь о нашей поездке в полночь. В Москве мы должны быть к полудню, и вот тут уже никаких тайн. А до этого за её сохранение вы с Андреем отвечаете, не своими головами конечно, но задницами точно. Если что лично на конюшне пороть буду. Понятно?

— Понятно, — с обидой в голосе и даже каким-то отчаянием ответил Степан. — Да разве мы, когда….

— Пока ни разу, а насчет конюшни я для порядка сказал, — усмехнулся я. — Давай, действуй. К Милошу сам лично езжай. Жду его как можно быстрее.

Степан с Милошем всё организовали так, что никто даже не заметил, как сербы чуть ли не с целым табуном лошадей отправились куда-то на север губернии. Чтобы не проколоться, вдруг у некоторых любопытных господ-товарищей в наших имениях появились глаза и уши, я решил посвятить в это дело еще Драгутина с Ефремом и они нашими надежными людьми перекрыли с утра тридцатого все дороги, тропы и тропиночки из наших имений.

Мы втроем как ни в чем не бывало занимались текущими делами, с Василием заносили хвосты женам, а Ефим с Андреем занялся чисткой моего гардеропа перед завтрашним праздником.

Всю подготовку к предстоящему отъезду Ефим уже завершил, потратив на это половину прошедшей ночи.

В семь часов вечера, вернувшись с вечерней службы в храме, мы вчетвером сели ужинать. Анна была сама невозмутимость и ничем, ни словом, ни жестом, не выдала ни себя, ни нас с Василием.

Лиза оказалась немного не такой железной и пару раз смахнула слезинки и все с каким-то напряжением посматривала на большие часы в нашей столовой.

Ровно в половине девятого, мы с Василием быстро встали из-за стола и быстрыми шагами направились в мой кабинет. Там нас ждали разложенные для быстрого переодевания наши дорожные костюмы, ордена и оружие.

Василий конечно облачился в свой военный мундир. Право на его ношение находясь в отставке было одной из наград императора. Я облачился в строгий, но очень удобный в дороги, цивильный костюм.

Ровно без пяти двенадцати мы готовые отправиться в путь зашли в столовую, молча поцеловали своих жен и тут же вышли. Как не странно, но этого никто не заметил, так Степан все отлично организовал, дав буквально за пять минут до нашего появления различные поручения всем, кто был в доме.

Вместе с Ефимом он подвел к крыльцу наших лошадей и мы, тут же вскочив в седла, шагом покинули нашу усадьбу. Проехав так с полверсты, мы перешли на рысь, а затем пошли галопом.

Большую часть пути нам предстояло проехать ночью, но проблемы в этом не было. Во-первых, опыт, а во-вторых, заходила не по-осеннему ясная лунная ночь.

Ни каких Милош форс-мажоров не случилось, ни погода, ни природа, и тем более люди нам не помешали в начале двенадцатого дня первого октября мы вчетвером въехали в ворота усадьбы Евдокии Семеновны.

На дворе первое октября, один из самых почитаемых православных праздников — Покров Пресвятой Богородицы.

Всё утро мы видели и слышали как Подмосковье шло в храмы на праздничную Божественную Литургию. На нас особо никто внимания не обращал и вообще нигде не задали лишнего вопроса:

Трое дворян, двое из которых офицеры, при оружии, а самое главное при боевых орденах, в праздничный день так спешить в Москву могут только по очень серьёзному поводу.

У Евдокии Семеновны нас ждали. Набежавшая дворня тут же увела наших уставших лошадей, с нас быстро стряхнули дорожную пыль, почистили и помыли нам перышки и ровно в полдень мы втроем вошли в столовую, где нас ожидали двое мужчин и две женщины, одна из которых оказалась довольно таки молодой особой, очень смутившейся при нашем появлении.

Мужчины это известный мне гусар Николя и Дмитрий Васильевич Куприн с которым я еще не знаком, но легко узнал его по описанию Анны и Ефима.

Евдокию Семеновну я естественно ожидал увидеть, а вот присутствие за столом молодой особы было полной неожиданностью. Тем более, что она определенно смутилась при виде нашего Милоша.

Евдокия Семеновна представила её как свою крестницу Ольгу Григорьевну Кострову, дочь адъютанта её покойного мужа, беспоместного владимирского дворянина и вдовца, живущего на свою небольшую пенсию.

Теща явно в её отношении имела какие-то виды на Милоша, так как быстро увела их с собой оставив нас вчетвером для решения «великих» дел.

Василий своё нетерпение никак не демонстрировал, но я уже хорошо изучил своего брата и видел, что весь в напряженном ожидании.

В тот момент, когда мы дамы и Милош нас покинули, буфетчик наполнял наши бокалы вином. Дождавшись когда он выйдет, Василий нетерпеливо повернулся к николя и коротко и повелительно спросил:

— Привез.

Николя молча достал из своей ташки, кожаной гусарской сумки, немного помятый пакет и протянул его Василию.

Тот внимательно осмотрел его совсех сторон, особенно три сургучовые печати, которыми и он был запечатан, даже проверил их на запас и только после этого решительно разломал их и достал два листа бумаги, исписанных мелким убористым почерком, вероятно на французском.

Быстро просмотрев их, Василий удовлетворенно констатировал: — Да, это те письма, — и погрузился в их внимательное чтение.

Дмитрий Васильевич ничем не выдал своего интереса к письма в руках Василия, но когда он взял бокал вина его рука немного дрожала.

Закончив читать, Василий медленно и аккуратно вложил письма обратно в конверт и столовым ножом тщательно счистил сургуч.

— Спасибо, Николя. Ты был единственным человеком кому Вера Андреевна могла доверить своё сокровище. Я, честно говоря, на такое дпже и не рассчитывал. Самое большое, прочитать снятые с писем копии.

— Я был удивлен не меньше твоего. Она собственноручно сделала две копии, одну оставили себе, другую отправили неизвестному мне лицу, возможно кому-то из бывших сослуживцев покойного мужа. остались у неё, —