ИГОРЬ ВЕЩИЙ. Чертежи для княжества - Алексей Рассказов

Первым, к кому Игорь направился, был Свенельд. Бывший дружинник, могучий детина, теперь волочивший ногу после хазарской сабли. Игорь нашел его на завалинке его же собственной избы, с мутным от хмеля взглядом, уставленным в пустоту. Рядом валялся пустой кубок.

— Что тебе, Ведающий? — пробурчал Свенельд, не глядя на него. — Пришел посмотреть на калеку?

— Пришел предложить работу, — Игорь сел рядом, отодвинув кубок. — Нога не слушает, да?

— Отрезай, не почувствую, — хрипло усмехнулся Свенельд.

— А голова на месте?

— Пока еще да. А что?

Игорь достал из-за пояса нашивку с красным кругом.

— Видишь этот знак? Это — щит. Не для себя. Для всех, кто в Гнезде. Для стариков, для женщин, для детей. Тот, кто нацепит этот знак, дает клятву этот щит держать. Сильный не обидит слабого, вор не пройдет, пожар не разгорится. Работа опасная. Драки, угрозы. Жалованье — от конунга. Уважение — от людей. Но только если будешь честен. Как в бою.

Свенельд уставился на нашивку, потом на Игоря. В его глазах медленно проступало понимание. Он не стал ненужным отбросом. Ему снова давали щит. Просто другой.

— А если… тот, кого останавливать надо, сильнее меня? — спросил он хрипло.

— Тогда ты кричишь. И к тебе бегут другие со знаком щита. Вы — не одиночки. Вы — стена. Та, что стоит здесь, на улицах.

Свенельд медленно, будто костяной, выпрямился. Он взял нашивку, сжал в кулаке.

— Ладно. Попробуем. А то скучно стало.

*** *** ***

Второй проект родился из боли Ратибора. Пока юноша приходил в себя, Игорь часами говорил с местными знахарями, костоправами, травницами. Их знания были отрывочны, полны суеверий, но в основе лежал многовековой опыт. Проблема была в другом — этот опыт был привязан к одному месту. В соседнем селении, в двух днях пути, люди умирали от дизентерии или заражения ран, в то время как в Гнезде уже знали, какую повязку приложить.

«Мобильная медицинская служба, — думал Игорь, глядя на телегу, разгружавшую бочки с селедкой. — Нужно знание сделать мобильным».

Он снова пошел к Рёрику, на этот раз с двумя чертежами. Первый — схема повозки с усиленными рессорами и откидными бортами. Второй — список.

— Что это? — Рёрик ткнул пальцем в список.

— Инструменты. Щипцы, пилы хирургические, иглы, шелк для швов, спирт… ну, крепкий хмельной напиток для обеззараживания. Бинты, целебные травы. Всё, что может понадобиться знахарю в пути.

— И для чего эта кладь на колесах?

— Это «Повозка Лекаря». Она будет ездить по окрестным селам. Бесплатно. Лечить людей. Помогать роженицам. Обучать местных, как правильно обрабатывать раны, чтобы не было гангрены.

Рёрик смотрел на него, будто тот предлагал летать на луну.

— Ты хочешь, чтобы я тратил серебро и людей на то, чтобы лечить смердов в других погостах? — в его голосе звучало неподдельное изумление. — Какую выгоду я получу?

Игорь глубоко вздохнул. Он говорил с человеком из другого времени, с иной системой координат.

— Выгоду? Люди из этих сел увидят, что о них заботится не их местный старейшина, а рука конунга из Гнезда. Их дети, спасенные твоим лекарем, вырастут и придут к тебе в дружину или в ремесленники. Они будут платить тебе дань не из-под палки, а по велению сердца. Ты получишь их верность. А верность — это та валюта, что не обесценивается. Это прочнее любой стены.

Он видел, как в голове Рёрика медленно, со скрипом, поворачивались шестеренки нового понимания. Государство как организм, где здоровье одного села — это сила всего целого.

— Кто поедет в этой повозке? — спросил он наконец.

— Старая Малуша. Та, что выхаживала Ратибора вместе с Чурилой. И парень, Ульф, что помогал им. Он будет возничим и помощником.

— Малуша… — Рёрик кивнул. Ее авторитет был непререкаем. — Ладно. Испытаем и это. Но если это не принесет плодов…

— Принесет, — уверенно сказал Игорь. — Может, не завтра. Но принесет.

*** *** ***

Через неделю Гнездо жило уже в новом ритме. История с Свенельдом и его напарником, парнем по имени Добр, облетела весь город. Сначала над ними посмеивались. Какой-то хромец и юнец… стража. Но смешки стихли, когда они втроем (к ним присоединился третий ветеран, Всеслав) разняли жестокую драку у тамошней корчмы, причем не силой, а угрозой отвести буянов к самому конунгу. А после того как Добр вернул старухе-ведунье украденного у нее гуся, найдя вора по свежим следам, на наших стражей начали смотреть с растущим уважением.

А потом пришла весть о «Повозке Лекаря».

Она вернулась из своего первого рейда в селение за озером. На телеге, кроме Малуши и Ульфа, сидели двое — бледная, но улыбающаяся молодая женщина с младенцем на руках и старик, которому Ульф наложил шину на сломанную ногу. Они вышли на главной улице, и старик, опираясь на палку, громко, на всю округу, благословлял и конунга Рёрика, и «ведающего Ингоря», что послали к ним помощь.

Игорь стоял в толпе и смотрел на это. Он видел, как люди смотрят не на него, а на ту самую повозку, на спасенных ею. Он видел, как мать прижимала к груди здорового ребенка, а старик пытался встать на колено перед знаком конунга.

Его авторитет больше не витал в облаках мистики и страха. Он опустился на землю. Он стал осязаемым, как твердая рука Свенельда, останавливающая занесенный кулак. Он стал теплым, как взгляд Малуши, принимающей роды. Он стал практическим. Людям было неважно, призвал ли он гром. Им было важно, что их улицы стали безопаснее, а их дети — здоровее.

Ветер доносил с реки запах свежего теса — это начинали строить первое, спроектированное Игорем, здание — общий склад и амбар с системой вентиляции, защищающей зерно от гнили. Стройка. Реальная, тяжелая, пахнущая деревом и потом.

Ратибор, все еще бледный, но уже на своих ногах, подошел к нему.

— Ну что, учитель? — спросил он, глядя на ту же картину. — Доволен?

Игорь обернулся к нему. На его лице не было торжества. Была глубокая, спокойная уверенность.

— Это только начало, Ратибор. Самое первое. Основание. — Он положил руку на плечо ученика. — Фундамент нужно закладывать крепко. Иначе все рухнет. А у нас… у нас впереди целая страна.

*** *** ***

Ветер с Волхова гулял по берегу, трепал волосы и забирался под одежду, напоминая, что даже в разгар лета здесь живут не лаской, а стужей. Игорь стоял на том самом месте, где когда-то, в другом мире, пришел в себя — с разбитыми ребрами, с паникой в горле и с мертвым грузом в кармане.

Теперь он был другим.