Последний Герой. Том 4 - Рафаэль Дамиров

— Нет, я мимо шёл. Решил зайти и поздравить именинника, — усмехнулся я и протянул Ване конверт. — С днём рождения, друг. Лучший подарок, как говорится, сделан своими руками. Заработан. Вот. Купи жене сапоги.

— Чего?

— Шутка же! — хлопнул я его по плечу. — С днюхой, брат.

Корюшкин покраснел, как пионер перед доской. Приоткрыл конверт, еще больше покраснел. Сунул конверт под салфетку, но улыбка была до ушей. Видимо, не часто он получал подарки. Ирка же всё ещё смотрела на меня с той полузагадочной улыбкой, как будто не могла определиться — обрадоваться или напрячься.

— А мы что, — сказала она, игриво щёлкнув языком, — втроем будем?

Ответить я не успел. За спиной послышался лёгкий цокоток каблучков, и знакомый голос весело произнес: «Всем привет!».

К столу подошла Кобра.

На ней было удивительное чёрное платье. Облегающее, подчёркивающее талию, бёдра, грудь. Длина — чуть ниже колена. С вырезом на груди на грани дозволенного. Волосы собраны в высокий хвост, серьги — длинные, серебряные, взгляд — сверкающий, тоже серебрянный. Как раз музыканты листали ноты, и на какое-то время в зале повисла тишина, мужики с соседних столиков чуть не свернули головы вместе с шеями.

Я грозно кашлянул на них. Те спохватились, отвели глаза. А Кобра, сделав вид, что ничего не заметила, продефилировала к Ване, виляя плавно бедрами, и улыбнулась.

Не думал, что Оксана умеет так ходить. Сидел я с раскрытым ртом.

— С днём рождения, Иван. Это тебе, — Кобра протянула продолговатую коробочку, аккуратно перевязанную тёмной лентой.

Ваня замер, приоткрыв рот и округлив от изумления глаза. Он сначала посмотрел на Оксану, потом на меня, затем снова перевел взгляд на нее. Снова покраснел, подошел к Кобре и взял коробочку.

— Спасибо, Оксана Геннадьевна, — промямлил Корюшкин. — Спасибо большое.

Приблизился к Оксане и даже поцеловал ей руку. Излишне? Может быть. Но видно было, что он растроган до глубины души и теперь пытался изобразить из себя то ли мачо, то ли джентльмена.

Он открыл подарочную коробочку, аккуратно сдвинул крышку и затаил дыхание. Внутри, на мягкой подложке, лежала черная авторучка с серебристой вставкой и гравировкой на колпачке.

— Ух ты, — выдохнул он. — Это же «Parker»… Всю жизнь мечтал о такой.

Он коснулся корпуса подушечками пальцев, словно боясь сломать.

— Спасибо, Оксана Геннадьевна, — снова пролепетал Корюшкин.

Я галантно выдвинул стул для Оксаны и сел возле нее.

Ирка, сидевшая напротив, смотрела на Кобру не мигая. В её взгляде не было ничего ласкового. Впрочем, Кобра этого будто и не замечала.

Ваня же пытался собраться, но взгляд его все равно уплывал на Оксану, одетую сегодня совсем не по-дежурному. Казалось, про свою спутницу он и вовсе забыл.

— Оксана Геннадьевна, вы сегодня выглядите… ну, сногсшибательно, — не выдержал он и выдохнул.

— Ага, прям сшибает, — процедила Ирка, не глядя.

Корюшкин потупил глаза, поёрзал на стуле.

— Ну, давайте выпьем, что ли… — пробормотал он. — Сейчас принесут салаты.

Я взял инициативу в свои руки. Ваня, судя по всему, был слишком растроган и слишком растерян. Поэтому девушкам я разлил по бокалам вино, а нам заказал по рюмке выдержанного коньяка.

— Самого лучшего, что у вас есть, принесите, пожалуйста, — сказал я официанту.

Ваня напрягся, и я это заметил.

— Ты не переживай, — наклонился я к нему. — Я угощаю.

— Макс, я пригласил. Я сам должен платить.

— Это приказ. У меня премия хорошая была. За Валета.

— Сколько?

— Много. Ну, хватит на дорогой коньяк.

— Нет, — мотнул он головой.

— Мне несложно оплатить счет, — настаивал я. — В качестве подарка, так сказать…

Корюшкин на секунду задумался, потом твёрдо кивнул.

— Ты подарил мне деньги. Вот с них и заплачу. Если не хватит — добавлю из своих.

— Ладно, — сказал я. — Тогда давай ещё крабов закажем. И осетринки. И устриц.

У Вани глаза округлились.

— Шучу. Я этих водных гадов не ем. Давай по-ментовски. Шашлычок, балычок, лучок, разносолы.

Мы с улыбкой подняли бокалы.

— Ну, скажу первым, — я даже встал. — За Ваню. С которым знаком не так давно, но успел сдружиться.

Я мельком взглянул на Иру. Та, прищурившись, смотрела на меня, как будто мой тост был обращён не к имениннику, а я продолжал.

— Чтобы ты, Вань, женился наконец. Возраст у тебя уже позволяет. А мы, надеюсь, погуляем у тебя на свадьбе. Тем же составом, так сказать.

Ваня засветился, в глазах его появилось что-то мальчишеское. Он только мельком глянул на Оксану, а затем перевёл взгляд на Иру, как бы проверяя её реакцию.

Мы чокнулись. Выпили.

Девушки исподлобья продолжали наблюдать друг за другом. В зале заиграла музыка. Медленный танец. Ира тут же наклонилась ко мне:

— Макс, потанцуем?

Но Кобра не дала мне ответить. Просто взяла за руку и повела к танцполу.

Ира смотрела вслед. Потом отвернулась к Ване:

— Ваня, потанцуем?

— Конечно, Ир. Почему нет.

Я кружился с Оксаной в ритме неспешного медляка. От неё пахло дорогими духами, волосы щекотали щеку, и в груди что-то приятно переворачивалось.

— Всё-таки пришла, — сказал я.

— Не обольщайся, Яровой, — тихо проговорила она. — Просто давно не выходила в свет. Это платье даже не выгуливала ни разу.

— А зря. Тебе очень идёт.

Я старался смотреть в глаза, но всё равно взгляд сползал ниже, к линии декольте, к вырезу платья, к тому, что манило и сбивало с мысли.

Когда музыка стихла, мы вернулись к столу. Опять разговоры. Работа, дела.

Ира вдруг легонько хлопнула ладонью по столу:

— Так Оксана что, тоже из полиции? Я думала, Макс, она твоя девушка.

Я замер. Неловкость повисла в воздухе.

— Я думала, ты уже ту рыжую бросил? — продолжала накидывать хитрая Ирка.

— А давайте. выпьем! — перебил Корюшкин. — За друзей! Вот у меня, ик… ещё недавно никого не было, и-ик, а теперь — целый стол.

Он икнул ещё раз, но выглядел при этом абсолютно счастливым.

Праздник был в самом разгаре. Девчонки ушли на танцпол, как только зазвучала музыка в записи. Живые музыканты уступили место динамикам, и оттуда бодренько запела Овсиенко: «Давай оставим всё как есть, пока мы счастливы…».

Женская половина мгновенно оживилась, задвигалась, вскакивая со своих мест, будто только этого и ждала.