Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

Леопольд посмотрел на Аэдуана, легкий ветерок трепал его светлые кудри. Затем, словно придя к какому-то внутреннему решению, он постучал по эфесу меча и кивнул Аэдуану.

– Действуй, монах. Немедленно.

Аэдуан так и поступил, самодовольно радуясь тому, что четыре офицера и восемь Адских Алебард, которые с опаской поглядывали на окровавленную грудь Аэдуана, теперь были вынуждены выполнять его приказы.

Но в то же время этот опыт был… обескураживающим. Люди редко смотрели на Аэдуана в упор и еще реже стояли так близко к нему. Поэтому, когда обсуждение наконец закончилось и все снова стали игнорировать его, колдун испытал облегчение.

Аэдуан вернулся в карету Леопольда, чтобы проследить за перевозкой багажа на карторранский фрегат, и тут в нос ему ударил знакомый запах.

Он остановился в двух шагах от кареты и принюхался к воздуху.

Чистая озерная вода и снежная зима.

Аэдуан знал этот запах, но не мог определить, чья именно кровь так пахнет.

От Леопольда пахло новой кожей и дымящимся очагом, от Адских Алебард – холодным железом, а от всех офицеров отчетливо несло морем. Кто бы ни проходил недавно мимо этой пристани, он точно уже встречался Аэдуану. Но колдун не стал запоминать его запах.

Значит, его обладатель был не так уж важен.

Поэтому, не обращая внимания на запах, Аэдуан опустил капюшон. Куранты отбили семнадцать раз, а значит, у него было достаточно времени, чтобы найти улицу Риденса, 14, и наконец-то сообщить отцу о последнем, самом выгодном работодателе.

Глава 22

Кандалы успели натереть Сафи запястья, пока она наблюдала за спящей Изольдой.

На губах подруги запеклась слюна, а вытереть ее было некому. Эврейн ушла из каюты, саму же Сафи приковали слишком далеко от топчана. Похоже, она теперь вообще мало что могла сделать. Повела себя как ребенок, позволила своему мерзкому характеру взять верх и сорваться на Мерика… Но ей было уже все равно. Расстраивало только то, что атака сорвалась и в итоге все стало только хуже.

В каюте было темно, облака заслоняли полуденное солнце, за бортом плескалась вода. Корабль набирал скорость, качка почти прекратилась, и снова загремел гигантский барабан. Возобновился и шум тренировки.

Сафи подтянула колени к груди. Цепи издевательски звякнули.

– Вот это было зрелище.

Сафи резко вскочила на ноги и увидела в дверях Эврейн. Неслышно, как мышь, монахиня прошмыгнула в каюту и подошла к Изольде.

– Как она? – спросила Сафи. – Что я могу сделать?

Эврейн опустилась на пол и прикоснулась к руке Изольды.

– Без изменений. Пока что.

У Сафи перехватило дыхание.

Значит, у них совсем мало времени. Неужели она так и не сможет добиться своего? А что, если Изольда больше никогда не очнется?

Эврейн повернулась к Сафи.

– Не надо было прогонять тебя из каюты. Прости меня.

– Я бы напала на Мерика в трюме или где-то еще.

Эврейн сдержанно улыбнулась.

– Ты не ранена… После вашей стычки?

Сафи проигнорировала вопрос.

– Что с Изольдой? Почему нужен именно колдун огня?

– Потому что у Изольды что-то не так с мышцами, а это сфера деятельности целителя из колдунов огня. – Эврейн достала из складок плаща стеклянную баночку. – Я целительница и ведьма воды, поэтому специализируюсь на жидкостях тела. Мои мази, – она показала Сафи банку, – сделаны колдунами земли, поэтому излечивают только кожу и кости. – Эврейн поставила мазь на поднос. – А в мышцах Изольды – воспаление, но оно вызвано чужой ведовской силой. То, чем она порезала руку, или стрела, что в нее попала, – что-то из этого было проклято. Не могу сказать, что именно, но это явно дело рук колдуна порчи.

– Порчи? – повторила Сафи недоверчиво. – Колдуна порчи?

– Мне приходилось иметь с таким дело, – продолжила Эврейн. – Зараза распространится дальше, и, если достигнет плеча, боюсь, руку придется ампутировать. Но такое рискованно делать в одиночку. Мне нужны колдун огня и колдун земли, и чтобы оба были целителями. Даже если бы мы ухитрились разыскать таких, Мерик никогда не согласится пустить их на борт. Колдуны земли обычно карторранцы. А колдуны огня – марстокийцы. И те и другие – наши враги.

– Но сейчас никто не воюет, – растерянно произнесла Сафи, в голове которой застряла мысль об ампутации. Такое странное слово. Такое… неестественное. – Война закончилась двадцать лет назад.

– Скажи это тем, кто на ней сражался. – Эврейн жестом указала на главный трюм. – Скажи это морякам, потерявшим свои семьи в пламени колдунов-марстокийцев.

– Но целители не могут нанести вред! – Сафи вдавливала костяшки кулаков в дерево, пока они не побелели. – Разве это не обязательное условие для того, чтобы ведовская сила работала?

– Ну, мы можем причинять боль, – ответила Эврейн, – не прибегая к ведовской силе.

Сафи ничего не сказала. Да и говорить было нечего. С каждым вдохом она все глубже погружалась в ад, и все меньше оставалось шансов у Изольды.

И все же, несмотря на то что Сафи была закована в цепи, она не собиралась сдаваться.

Да будут прокляты контракт Мерика, план ее дяди и даже ее собственное будущее – трижды прокляты! Сафи найдет способ покинуть этот корабль и доставить Изольду к целителю.

– Ты же донья, – сказала Эврейн, – но явно знаешь толк в оружии. Почему так получилось?

Она осторожно потянулась к своему набору целителя, лежащему в ногах у Изольды. Потом аккуратными движениями размотала повязку на руке. Барабан бил и бил, бил и бил.

– В Нубревнии, – продолжала Эврейн, – мы называем наших аристократов визирями. Мои земли – поместье Нихар – находятся к юго-востоку от столицы. Так себе поместье, честно скажу. – Эврейн грустно улыбнулась, осторожно снимая повязку с раны. – Но в дерьмовых землях обычно рождаются жаждущие власти визири, и мой брат не стал исключением. В конце концов он добился руки королевы Джаны, и Нихар вплелись в королевский клубок змей.

«Карторранская знать такая же», – подумала Сафи. Злобные, горластые, лживые. Но Мерик хотя бы чувствовал, что обязан защищать свой народ и землю. А вот Сафи никогда не ощущала подобной преданности по отношению к своим фермерам. Обитатели поместья Гасстрель не особо нуждались в ней, как и ее родня, остальные доны и доньи. И, как лаконично выразился дядя Эрон, Сафи не очень-то годилась на роль лидера.

Эврейн отложила грязные бинты и потянулась к баночке с мазью.

– Политика – это мир лжи, и нубревнийский двор ничем не отличается от прочих. Но когда мой брат стал королем… – Она нахмурилась и с усилием открыла баночку. – Когда Серафин стал королем и адмиралом