Дворецкий для монстров - Анастасия Волгина

— За ними! — крикнул Владимир.

Мы рванули следом. Но они были быстрее. Мы выскочили на платформу как раз в тот момент, когда двери поезда с шипением закрылись. Мы видели их в окне. Олень, уже снова принявший облик человека, и енот, превратившийся в низкорослого, широкого мужика. Они смотрели на нас с ухмылкой. Поезд тронулся.

— Черт! — я ударил кулаком по колонне. — Не успели!

Я посмотрел на Владимира.

— Вы можете?.. — начал я, но осекся.

— Нет, — покачал он головой. — Сил маловато. После полета… нужно время.

Мы рванули к машине. Егор уже ждал нас, мотор ревел.

— Куда?

— За поездом! — крикнул я, запрыгивая на переднее сиденье.

Мы мчали по ночным улицам, пытаясь не упустить из виду вагон монорельса, скользящий над нами.

— Он едет до конечной! — сказал Егор, глядя в навигатор. — Ипподром!

Но когда мы прибыли на станцию, было уже поздно. Поезд стоял пустой. Они ушли. Растворились в толпе или в ночи. Мы упустили их.

Мы стояли на пустой платформе, глядя на огни города. Ночь была холодной, но я этого не чувствовал. Меня сжигала изнутри смесь адреналина, ярости и бессилия. Мы были так близко. И мы их упустили…

Глава 10

— Черт побери! — Владимир ударил кулаком по перилам. — Они нас обвели вокруг пальца.

Мы стояли на пустой платформе Ипподром, глядя вслед уходящим огням города. Погоня закончилась ничем.

— Возвращаемся, — сказал я. — Обратно в Останкино. Там однозначно что-то есть. И тот вампир-режиссер, он точно что-то знает. Надо его допросить.

— Вопрос только как, — мрачно заметил Егор. — Там везде охрана.

— Будем разбираться на месте, — решил я.

Когда мы прибыли обратно к телецентру, там уже вовсю кипела деятельность. Полиция. Скорая. Мигалки. Целый улей, разворошенный палкой. Нас встретила плотная толпа из зевак. Они гудели, толкались, вытягивали шеи, создавая живую, колышущуюся стену. Сверху, с окон телецентра, свешивались любопытные головы, тыча в нашу сторону телефонами, снимая, комментируя, уже вынося свой вердикт в прямом эфире для своих подписчиков.

Вспышки фотоаппаратов — налетели журналисты. Как стервятники на падаль. Они прорывались сквозь оцепление, щелкая затворами, тыкали микрофонами в лицо каждому, кто выходил из здания, выкрикивали вопросы, перебивая друг друга.

— Что здесь произошло?! Кто жертва?!

— Это правда, что убит известный режиссер Воронов?!

— У вас есть комментарии?! Это связано с его последним скандальным проектом?!

— Говорят, это ритуальное убийство!

Мы пробирались сквозь эту галдящую толпу, расталкивая людей локтями. На асфальте, в центре оцепления, накрытый белой простыней, лежал труп. И из-под простыни, как нелепый, чудовищный восклицательный знак, торчал… осиновый кол.

Я похолодел. Кровь отхлынула от лица. Это был он. Режиссер-вампир. Его убрали. Быстро. Жестоко. И демонстративно. Не просто убили — казнили.

«Какого черта?! — подумал я, стискивая зубы. — Нам только что оборвали единственную ниточку, за которую мы могли ухватиться! Зачистили свидетеля!»

Я смотрел на этот кол, и в голове билась одна мысль: мы опоздали. Снова. Владимир молчал, но я видел, как в его глазах, на мгновение ставших почти черными, полыхнула ярость. Его убрали. Он провалил задание. Или он слишком много знал. Или и то, и другое. Паника начала подступать к горлу. Мы снова были в тупике. А враг, кем бы он ни был, играл на опережение. Заметал следы. Грубо. Эффективно.

Я понял, что нам нужно срочно пробраться внутрь. Там точно должно что-то быть. То, что даст нам хоть еще какую-то зацепку. Улика. Деталь. Что угодно.

— Владимир Сергеевич, отвлеките их, — сказал я, кивнув в сторону капитана, который как раз пробивался к нам сквозь толпу. — Ведите беседы, переговоры, что угодно. Мне нужно внутрь.

Он кивнул, его лицо снова стало непроницаемой маской. Пока он, используя все свое аристократическое обаяние, заговаривал зубы старшему лейтенанту, который подбежал первым, жестикулируя, выражая скорбь и возмущение, я, пользуясь моментом, шмыгнул мимо оцепления. Все силы полиции были брошены на первый этаж и улицу, на фиксацию улик и разгон толпы. Проскользнул за спиной у зевающего патрульного и метнулся к служебному входу, скрывшись в тени здания.

Я поднялся наверх, перепрыгивая через ступеньки. Внутри — никого. Тишина. Гнетущая, звенящая тишина после уличного хаоса. Ну логично, все на улице ахают и охают, это мне только на руку. Я двигался быстро, не скажу что бесшумно, мои армейские ботинки гулко стучали по линолеуму, но я старался.

Я начал методичный осмотр. Заглянул в первую попавшуюся гримерку. Пустые бутылки из-под коньяка, разбросанная косметика, горы окурков в пепельницах. На зеркале — след от губной помады и надпись «ТЫ СЛЕДУЮЩИЙ». Мило. Но ничего полезного. Проверил вторую, третью. Та же картина. Уныние и безысходность, пахнущие дешевыми духами и перегаром.

Пробежал по самой студии. Картонный лес, который еще несколько часов назад изображал дикую природу, валялся в руинах. Олень тут знатно повеселился. Я прошелся по площадке, внимательно осматривая пол. Опилки, обрывки скотча, следы от тяжелых камер. Ничего.

Я рванул в ту самую комнату отдыха, где нас заперли. Дверь была отворена. Точнее, выбита. С той стороны. Ее не открыли, ее выломали, оставив вмятины на стальном полотне.

И там, внутри, я увидел ад. Это была уже не просто лужа крови. Это была бойня. Стены были забрызганы черной кровью. На потолке — отпечатки ладоней. На полу валялась опрокинутая мебель, разбитая посуда, осколки стекла. Воздух был густым, пахло кровью и страхом. Я увидел на стене глубокие царапины, будто кто-то с нечеловеческой силой пытался вырваться.

Я начал осматривать этот хаос, стараясь не наступать в липкие лужи. Под столом, в тени, что-то блеснуло. Я поднял. Маленькие, изящные женские часы на тонком ремешке. Стекло было разбито. На обратной стороне, на крышке, была выгравирована та же руна, что и на браслетах бандитов. Знак волка. Значит, вампир работал либо на них, либо у него была своя игра…

Но теперь я увидел и кое-что еще. Рядом с ними лежал вырванный ноготь. Длинный, покрытый красным лаком. И под ним — клочок серой шерсти.

Я двинулся дальше, к мусорной корзине. Она была опрокинута, бумаги разлетелись по всей комнате. Я опустился на колени и начал собирать обрывки. И тут я увидел его. Палец. Человеческий палец, с кольцом на нем. Он лежал под диваном, будто кто-то его туда зашвырнул.

Меня затошнило. Я видел всякое, но это… это была какая-то дикая, первобытная жестокость. Я заставил себя продолжать. Нужно было торопиться. Я вывалил из ведра всю макулатуру на пол. Счета, рекламные листовки, старые сценарии. И среди них — разорванные в