Порочная: Хэллоуин - Брайан Смит
К сожалению, прямо сейчас, когда онa былa прикованa, как животное, в этом подвале, шансы на то, что ей представится возможность сразиться с ним в более честном матче-реванше, были удручающе малы. Она была сильной, выносливой и умелой, но не прочнее сверхпрочной стали. Она не могла разорвать цепи, как Геракл. Попытки разорвать кандалы, стягивающие ее запястья за спиной, были абсолютно бессильны. С таким же успехом ее руки могли быть заключены в бетон.
Она была беспомощна.
Бессильна.
Она пыталась сохранять спокойствие, как часто делала за годы активной работы наемником, когда сталкивалась с ситуациями, угрожающими жизни и смерти, но после долгих лет бездействия ее самообладание исчезло. Ее психика смягчилась, сделав ее более уязвимой к таким вещам, как страх и ожидание боли и страданий. Перспектива быть изнасилованной и замученной этим ужасным человеком вызывала у нее желание закричать, но она не могла из-за того, что он сказал ей перед тем, как покинуть подвал.
Это произошло после того, как он закончил разрезать тело другой женщины на куски бензопилой. После того, как он завернул все части трупа в пластик и запечатал их в черный пакет для мусора. Он присел перед ней на корточки и обратился к ней покровительственным тоном родителя, отчитывающего непослушного ребенка или щенка, подчеркнув, что она не должна кричать или издавать какой-либо шум, когда ее оставляют одну в подвале. Он предупредил ее, что если она нарушит этот указ, то сильно пострадает.
Он не оставил все как есть.
Он с пугающей откровенностью рассказал, что сделает с ней, если она его "разочарует".
Затем он погладил ее по щеке.
- Мне бы не хотелось преждевременно портить твое лицо или тело. Это было бы такой тратой времени. Ты немного старше, чем обычно нравятся мне мои девочки, но, Боже, твое тело - словно дар Божий. Оно действительно не от мира сего.
Он на мгновение замолчал.
Затем снова погладил ее по щеке, на этот раз чуть сильнее.
- Я делаю тебе комплимент. Ты должен сказать спасибо.
Хотя ей было неприятно это делать, она выдавила из себя эти слова:
- Спасибо тебе.
В этот момент он поднялся с корточек и подошел к столу у дальней стены. Через несколько секунд он вернулся и снова присел перед ней на корточки, демонстрируя мягкую маску для сна.
- Я покину тебя ненадолго. Мне нужно вынести мусор, - oн усмехнулся. - Потом я приму душ и поужинаю. Пока меня не будет, моя жена спустится сюда, чтобы убрать кровавое месиво на полу. Ты не должнa с ней разговаривать. Ни слова. Ты понимаешь?
Губы Джессики шевельнулись, но она не произнесла ни слова. Она попыталась сказать, что поняла, но новый приступ страха лишил ее дара речи.
Далтон дал ей пощечину.
- Ты понимаешь?
Она всхлипнула.
- Д-да.
Он улыбнулся.
- Xорошо. Запомни, сучка. Ни слова. Если ты хоть что-нибудь скажешь, моя жена мне все расскажет. Она не ответит тебе, но она скажет мне. И после этого ты больше никогда не заговоришь.
С этими словами он надел ей на голову маску для сна, поправляя ее до тех пор, пока не убедился, что она ничего не видит. По краям подушечек для глаз просачивалось совсем немного света, но и только. Затем, повторив свои предыдущие предупреждения, он еще раз сильно потрепал ее по щеке. Следующее, что она помнила, - это как он удаляется от нее, стуча каблуками ботинок по полу, а затем поднимается по лестнице. Она услышала, как открылась и со щелчком закрылась дверь.
Прерывистый вздох сорвался с ее губ, когда она услышала, как закрылась дверь. Облегчение, которое она испытала от того, что он больше не стоял прямо перед ней, было огромным. При каждом его прикосновении по ее коже пробегали мурашки. Этот парень источал злокачественную болезнь души. У нее было предчувствие, что это было то, что он умело скрывал в обычных социальных ситуациях, но в этой обстановке, вдали от осуждающих взглядов внешнего мира, он был волен быть тем монстром, которым и был. Даже когда он не прикасался к ней, она чувствовала это - пульсирующую ауру зла. Она чувствовала себя зараженной этим всякий раз, когда он был рядом, почти ощущала, как это проникает в ее кожу, словно ядовитый газ.
После его ухода прошло так много времени, что она начала сомневаться, действительно ли его жена приедет. Она ничего не знала о женщине Далтона, за исключением одного: она продолжала делить с ним жизнь, несмотря на то, что точно знала, каким чудовищем он был. Это предполагало несколько различных вариантов. Возможно, она жила с ним по принуждению, была своего рода еще одной пленницей, хотя и не закованной в цепи. Однако не все цепи были выкованы из стали. Его власть над ней могла быть психологической. Возможно, ее долгое время заставляли подчиняться, внушали такой всеобъемлющий ужас перед ним, что в физическом сдерживании не было необходимости. Люди, не имеющие непосредственного опыта в подобных ситуациях, могли бы посмеяться, но Джессика знала, что это довольно распространенное явление в случаях крайне длительного насилия.
Или, возможно, никакого принуждения не было вообще. Было несколько хорошо задокументированных случаев, некоторые из которых были довольно печально известны, когда женщины, связанные с сексуальными маньяками-садистами, были добровольными соучастницами их мерзких деяний, иногда получая огромное удовольствие от участия в пытках. Такие женщины встречались не так часто, как те, кого партнеры избивали или запугивали, заставляя подчиняться, но они все же существовали.
В любом случае нарушение эдикта молчания сопряжено с большим риском. Любая попытка расположить к себе женщину, подвергшуюся жестокому обращению, в подобной обстановке, вероятно, была сложной, почти невозможной. Такая женщина жила в постоянном страхе перед последствиями даже одной незначительной оплошности, возможно, даже стремилась бы сообщить о проступках заключенного, чтобы снискать расположение мужчины и тем самым предотвратить насилие, которое в противном случае могло бы быть направлено против нее самой.
В то
