Порочная: Хэллоуин - Брайан Смит

Поскольку у нее не было возможности узнать, к какой из этих категорий относится женщина Далтона, Джессика решила, что безопаснее всего будет хранить молчание, как ее проинструктировали. С другой стороны, она была в ужасной ситуации, и у нее было мало надежды на спасение. Возможно, единственным возможным выходом для нее был большой риск.

Она ходила туда-сюда снова и снова.

Мысли ходили кругами.

Она, казалось, в сотый раз повторяла весь этот спор, когда дверь на верхней площадке лестницы со щелчком открылась. Кряхтение от физической нагрузки сопровождалось звуками того, что кто-то спускался по лестнице. То, что это был не Далтон, а его жена, было ясно как по ее легкой поступи, так и по тембру ворчания, которое совсем не походило на мужское.

Женщина поставила что-то тяжелое на пол. По звуку льющейся воды Джессика догадалась, что это большое ведро. Через несколько мгновений она снова услышала удаляющиеся шаги женщины. Она протопала обратно по лестнице и через несколько мгновений спустилась обратно, бросив еще несколько предметов на пол рядом с ведром. Одним из этих предметов, вероятно, была швабра, судя по тому, что было похоже на стук ее ручки о пол. Женщина еще два раза поднялась и спустилась по лестнице, прежде чем приступить к уборке.

Джессика сидела совершенно неподвижно, прислушиваясь к работе женщины, до нее доносился плеск швабры, опускаемой в ведро, а затем звук льющейся воды, когда ее отжимали. Затем раздался тяжелый, влажный шлепок насадки швабры по полу, за которым последовало еще больше стонов от напряжения, когда женщина водила шваброй взад-вперед по забрызганному кровью кафелю.

Работая, она не обращала на Джессику никакого внимания, казалось, полностью сосредоточившись на работе. Она ничего не напевала и не бормотала себе под нос. Это могло быть либо отражением страха, сочетающегося с мрачной решимостью придерживаться правил мужа о молчании, либо просто признаком сильной сосредоточенности на текущей работе.

В конце концов, это была большая работа.

Из-за того, что Далтон орудовал бензопилой, огромное количество крови разлилось по довольно обширной территории.

Долгое время она работала над уборкой в почти полной тишине, опуская швабру обратно в ведро и отжимая ее несколько раз. В конце процесса стало ясно, что она начинает уставать, ее стоны от напряжения становились все громче. Время от времени перед погружением швабры в ведро возникали короткие паузы. Наконец, похоже, она закончила со шваброй и отодвинула ведро в сторону, прежде чем приступить к следующему этапу. Джессике, которая все это время продолжала внимательно слушать, показалось, что женщина, стоя на четвереньках, усердно скребет пол тряпками или полотенцами. Это тоже продолжалось довольно долго. Когда она наконец закончила, то, тяжело вздохнув, села и начала складывать вещи в пакет для мусора.

Когда она закончила эту часть, воцарилось странное молчание. Впервые у Джессики возникло ощущение, что женщина внимательно наблюдает за ней. Было явное ощущение глубокой задумчивости. Спор о том, стоит ли говорить, снова разгорелся в ней. Она почувствовала, как у нее отвисает челюсть, а язык шевелится, словно хочет произнести слова. Слова дрожали на острие бритвы бытия, готовые выплеснуться наружу, в напряженный воздух, повисший между ними. Они стремились обрести форму, создать спасательный круг, который мог бы вытащить ее из этого ада и вернуть в обычный мир.

Вместо этого она закрыла рот и постаралась не дрожать под пристальным взглядом этой женщины, которую она до сих пор даже не видела. Этот период молчаливого изучения продолжался по меньшей мере несколько минут, в течение которых Джессика убедилась, что женщина скоро соберет свои принадлежности для уборки и покинет подвал.

Ее тело напряглось от дурного предчувствия, когда она почувствовала, что к ней приближается женщина. Она расправила плечи и села прямее, ее позвоночник напрягся так, что ей показалось, будто в спину воткнули стальной стержень. Ее рот закрылся, когда она крепко стиснула зубы, больше не доверяя своему языку, который не предаст ее, не бросит вызов ее лучшим инстинктам.

Женщина опустилась на пол, встав перед ней на колени. Ее дыхание изменилось, стало тяжелее, что свидетельствовало либо о волнении, либо о страхе. Возможно, и о том, и о другом. Она придвинулась чуть ближе, и Джессика почувствовала ее теплое дыхание на своем лице. Дыхание женщины стало более тяжелым. У Джессики возникло ощущение, что она к чему-то готовится.

Может быть, собирается с духом, чтобы не подчиниться воле мужа и заговорить?

Джессика очень на это надеялась.

Затем она ахнула от удивления, почувствовав прикосновение кончиков пальцев женщины к своей коже. Ее рука лежала на левой груди Джессики, на той ее части, которая не была прикрыта черным кожаным верхом бикини. Джессика задрожала, ее дыхание стало прерывистым, она не понимала, к чему все это ведет. Трудно было воспринять это иначе, чем как дурной знак. Смелая попытка наладить контакт вселила бы в нее надежду, но сейчас она испытывала только страх.

Женщина просунула пальцы в чашечку бикини и задышала еще тяжелее, когда ее рука крепче сжала грудь Джессики. С губ женщины сорвался тихий стон удовольствия. Она наклонилась еще ближе, пока ее лицо не оказалось не более чем в дюйме от лица Джессики. Ее пальцы сжали и нащупали грудь, и это действие сопровождалось продолжительным стоном удовольствия.

Рот Джессики снова открылся, с трудом формулируя более осторожные слова, обещание еще большего удовольствия, которое она могла бы доставить, если бы только у нее был шанс. Если бы это было то, чего хотела женщина, если бы это было какой-то тайной, запретной вещью, о которой она мечтала всю свою жизнь, Джессика могла бы дать ей это, доставив наслаждение, о котором она могла только мечтать. Хотя она отдавала предпочтение мужчинам, в конце концов, за время пребывания в тюрьме у нее была достаточная практика в этой области.

Но затем женщина откинулась назад и убрала руку с груди Джессики.

Та глубоко вздохнула, в очередной раз борясь с собой, убеждая себя найти в себе мужество сказать что-нибудь до того, как жена Далтона покинет подвал. Прежде чем она смогла это сделать, она снова напряглась, почувствовав движение в направлении своего лица. Пальцы женщины скользнули под подушечки маски для сна и приподняли их. Сначала ее зрение было затуманенным, но потом она на мгновение зажмурилась, быстро заморгала и снова открыла глаза.

Мир обрел четкость.

Она задохнулась от ужаса, увидев искаженное лицо, маячившее перед ней. Обнаженное тело женщины было стройным и красивым, но ее