Гули - Эдвард Ли

- Да, но у вас есть какие-нибудь предположения, что она хотела мне сказать?

- Я думаю, это должно быть очевидно, - заявил Уиллард, разводя руками, как будто держал что-то невидимое. - В Нэнси много замечательных черт, у нее много достоинств. Но характер - это то, чего у нее никогда не было в избытке, совсем не хватало смелости. У нее не хватило духу сказать мне правду в лицо, поэтому она хотела, чтобы вы сделали это за нее.

- Сделал что?

- Были ее вестником судьбы, конечно. Она хотела, чтобы вы сказали мне, что она отказывается от нашего брака, поскольку у нее не хватило смелости сделать это самой.

"Он прав, - подумал Курт. - Или в словах Нэнси по телефону было что-то большее, что-то более серьезное?"

- Возможно, - сказал он затем. - Если предположить, что она собирается уйти от вас, но на данный момент это все еще сомнительное предположение.

Уиллард откинулся на спинку стула, проведя пальцами по кольцу, оставшемуся на его бокале.

- Я должен извлечь урок из вашего оптимизма, возможно, вы правы. Возможно, я смотрю на все это в слишком мрачном свете, - он резко поднялся на ноги, но все еще казался маленьким в своем окружении книжных полок. - Как бы то ни было, я благодарю вас за беспокойство.

- Дайте ей время до вечера, - сказал Курт, следуя за Уиллардом в прихожую. - Как только она пропадет на двадцать четыре часа, позвоните нам. Дальше мы сами разберемся. А я тем временем попробую связаться с Гленом и посмотрю, что смогу раскопать.

Уиллард остановился на полпути через фойе, по-видимому, остановленный портретом своего отца, который Курт запомнил по своему первому визиту.

Уиллард склонил голову набок и задумчиво уставился на холст.

- Посмотрите на него, старый хрен. Я удивлен, что в эту самую минуту не слышу, как он смеется, словно из преисподней.

- С чего бы ему смеяться?

- Мягко говоря, мой отец был самым противным, уродливым и недалеким сукиным сыном, который когда-либо ходил по земле, - сказал Уиллард, и на его лице отразились презрение и веселье. - Видите ли, он всегда был совершенно уверен, что я не добьюсь успеха ни в одном начинании в своей жизни - на самом деле, осмелюсь сказать, он надеялся, что я потерплю неудачу. Он был убежден, что если я не буду соответствовать его планам, то, безусловно, никогда ничего не добьюсь. Он преследовал меня с самой первой секунды моего рождения, обращался со мной скорее как с марионеткой, чем как с сыном. У него не было представления о свободе воли; в качестве сына он ожидал увидеть своего двойника, и когда я дал ему понять, что не пойду по его стопам, он пришел в ярость. Его заветным желанием было, чтобы я стал бизнесменом, каким был он сам. Но я хотел стать врачом. Чтобы поступить в колледж, мне пришлось подрабатывать официантом, а когда я его закончил, отец, конечно же, отказался одолжить мне денег на дальнейшее медицинское образование.

- Тогда как вам это удалось? - спросил Курт.

Уиллард пожал плечами и закурил короткую сигарету без фильтра.

- У меня не было другого выбора, кроме как поступить на военную службу. Это была честная сделка: они оплатили мое медицинское образование в обмен на время работы врачом. Я думал, что отслужу четыре года, а затем вернусь и открою собственную частную практику, но, хотите верьте, хотите нет, но я обнаружил, что военная служба мне нравится. Это дало мне возможность увидеть мир, который мой отец не хотел видеть, и это меня очаровало. И я неплохо зарекомендовал себя как медицинский работник. В конце концов, мои медицинские специальности стали второстепенными, и я занялся административной деятельностью в области медицины, что нередко случается с медицинскими работниками, когда они набирают несколько лет. Однако для моего отца этот успех был величайшим оскорблением, осознанием того, что все это время я был прав, а он ошибался. Он почти не разговаривал со мной в те несколько раз, когда я уходил в отпуск. Он ни разу не извинился, ни разу не разделил моего энтузиазма. Мне сказали, что, когда он узнал о моем самом значительном повышении, у него случился сердечный приступ, который в конечном итоге привел к его смерти, - Уиллард сделал паузу, чтобы взглянуть на картину, его губы растянулись в сдерживаемой улыбке, когда он затянулся сигаретой. - Мой отец, когда умер, оставил мне все, но не из любви к своему единственному сыну, а просто чтобы сохранить собственность на семейное имя. Надо отдать ему должное, он сколотил немалое состояние. Так что у меня не было необходимости заканчивать военную карьеру и выходить на пенсию. Я вернулся к гражданской жизни, как только смог, после семнадцати лет службы в медицинском корпусе, когда мой отец был уже в могиле.

Курт посмотрел на картину, и его лицо исказилось. Портрет состроил гримасу в ответ на них обоих, словно проверяя, насколько высмеян Уиллард. Курт подумал, что любой такой урод имеет право на гримасу.

- Похоже, что, в конце концов, старый таракан смеется последним, - сказал Уиллард.

- Почему?

- По крайней мере, его жена от него не сбежала.

- Ну, не забывайте, мы не совсем уверены, что ваша жена куда-то уехала, - напомнил Курт. Он бросил последний взгляд на фотографию и открыл дверь. - Я перезвоню вам, как только смогу.

- Я не знаю, как вас отблагодарить, офицер Моррис.

Курт сбежал по ступенькам крыльца, спеша поскорее выбраться из душного фойе. Темная, тихая обитель действовала ему на нервы. Но что его встревожило - сам дом или Уиллард? Он не был уверен. Возможно, и то, и другое.

Прежде чем он сел обратно в "Форд", его внимание привлекло что-то блестящее. Он остановился и очень медленно повернулся. Тонкий луч солнечного света проникал в гараж по диагонали через одно из окон высотой до плеча. Когда Курт заглянул внутрь, он увидел, что солнце отражается от капота черного "Порше" Нэнси Уиллард.

ГЛАВА 25

- Плохой испытуемый, да?

- Верно. Так они и сказали. Они сказали, что я плохой испытуемый.

- Все это значит, - объяснил Курт, - что результаты проверки на детекторе лжи неубедительны. Многие люди, проходящие тесты на детекторе лжи, получают ярлык плохих испытуемых только