Стажировка богини - Милисса Романец

— Даже не думай, — прикрикнула на него Сяои.

— Мы вполне можем дождаться момента, когда дело решится так или иначе, — закруглил Ежан так и не начавшийся толком спор.

Ждать пришлось долго.

Братьев Дзе посадили за решётку. Их дело стало резонансным. Приплели иллюзорную семью «богатеньких мальчиков», буллинг со стороны участников и бездействие организаторов шоу. Досталось всем.

Одно за другим находились «доказательства» преступлений. Дзе-Дзе засняли камеры на проекте, когда его уже оттуда выгнали, он постоянно околачивался где-то поблизости и попал в кадр кучи видеорегистраторов. Его отпечатки нашли на повреждённом перед аварией мотоцикле и чашках, из которых отравились остальные «подпевалы» Жонгмина. Обвинение целенаправленно копало под сердечного демона, который толком не мог объяснить, где был и что делал. Нашлись свидетели. Стало ясно, что Дзе-Дзе светит высшая мера, а по законам иллюзорного мира за предумышленное убийство группы лиц это была смертная казнь.

— Мы с братом всё спланировали и делали вместе, — объявил стажёр Дзе.

— Ничего подобного! Ни меня, ни брата и близко не было с этими уродами в момент смерти, — до последнего возражал и упирался Дзе-Дзе.

Версию о сговоре подхватили средства массовой информации, и она отлично зашла. Стажёр Дзе грёб все обвинения под себя, его сердечный демон также рьяно отпирался от любых обвинений.

Братьев Дзе осудили спустя полтора года сжатого в иллюзии времени. Сибилл не стал показывать Альфэй подробностей. Она увидела новость о приведении в исполнение смертного приговора в отношении братьев Дзе на первой странице газеты, которую принёс своим подельникам стажёр В. На фото короткостриженные братья в тюремной робе словно позировали фотографам и выглядели всё так же модельно безупречно.

— Мы наконец-то можем убраться отсюда, — стажёр В отдал газету Ежану.

Сяои подошла ближе, чтобы тоже взглянуть. Она всхлипнула и промокнула глаза платочком.

— Не будем больше задерживаться, — швырнул газету на низкий столик Ежан.

Трое богов встали в круг, взялись за руки и смогли, наконец, покинуть локацию.

Альфэй плакала навзрыд, ощущая осторожные поглаживания Сибилла.

«Они все виновны в том, что с тобой случилось. Понимали намерения своего предводителя. Предвидели результат. Но им было всё равно, что с тобой будет. Наказание за преступление естественно. Так нужно и для жертвы, и для самого преступника», — мысленный посыл Сибилла совсем не утешил.

Теперь Альфэй предстояло мучиться мыслями о том, смогла бы она спасти стажёра Дзе и его сердечного демона, если бы была решительнее и сильнее? Если бы она разменяла их жизни на жизнь Сибилла?.. Старших богов Небес устроил бы такой обмен?

Почему она решила, что виноват в смертях стажёров Жо, Ши и Дзе только Сибилл? Почему не Ежан, который руководил своей командой? Или старшие боги, отдавшие им приказ захватить опасного тёмного бога? Почему не она сама, ведь это ей обязательно нужно было соревноваться со всеми и доказывать, что остальным за ней не угнаться? А может, виноваты все они? Каждый внёс свой маленький вклад в то, что сейчас происходит на Небесах?

Сомнения Альфэй росли и ширились.

Часть 3

Глава 6. Сладкая богиня

Выходить из иллюзии Лабиринта кошмаров, в которой Сибилл всё ещё сжимал в объятьях Альфэй, мучительно не хотелось. Соблазн спровоцировать её на новое нападение и попробовать повторить их обоюдное погружение в страсть был велик. Останавливало отсутствие гарантий, что искушение прибить его на этот раз не пересилит.

Всё неоднозначно. Действия, реакции, слова Альфэй противоречили сами себе. Сибилл не понимал динамику происходящего. К чему всё идёт? Хотелось ясности.

— Это снова ты, — развернулась к нему лицом богиня До.

В её сне его встретил всё тот же вишнёвый сад, как в их первую встречу.

— Да я. Почему богиня то пытается тебя убить, то… — попробовал сформулировать вопрос Сибилл и умолк.

— Занимается любовью до исступления? — поняла его богиня. — Соитие — отличный способ сбросить напряжение, оно успокаивает энергию и мысли, позволяет переместить внимание в тело. Не придавай слишком большое значение тому, что для другой стороны может значить лишь физическую разрядку.

— Для Фэй это так? Только разрядка?

— Нет. Но она всё ещё в опасных сомнениях и заблуждениях. Впрочем, физическая близость — хороший рычаг давления. Такой контакт вызывает подсознательное доверие, особенно если повести себя правильно и внушить чувство безопасности.

— Поэтому она всё ещё с тем светлым богом? — выдохнул он догадку.

— И с той богиней. Подруга, которая втёрлась в доверие, наряжая, украшая, проводя косметические процедуры. Это тоже определённая близость и физический контакт, которыми можно воспользоваться, чтобы расположить к себе.

— Она одурманила Фэй?

— Это вряд ли. Слишком очевидно, и богиня такой силы, как стажёрка А, рано или поздно переборет любое воздействие. Скорее, её подруга воспользовалась знанием психологии и тонким расчётом.

— Фэй всё ещё не готова встать на мою сторону… — задрав голову вверх, тоскливо посмотрел на цветы вишни Сибилл.

— Но она и не ненавидит, а это уже хороший признак. Значит, тактика выбрана верная, стоит только проявить больше терпения и настойчивости. Жалость никогда не перевесит более сильные чувства. Особенно если сама личность сильна, она не будет довольствоваться чем попало, чтобы заглушить тоску по истинным чувствам, — ласково улыбнулась ему богиня До.

Мысленно Сибилл всё ещё парил где-то в облаках, как остров-чертоги Альфэй в последнем из сотворённых ею миров.

На этот раз Альфэй отдалась ему сама. Гормоны и течка были ни при чём. Хотя он всё ещё опасался быть отвергнутым ею после «ночи любви». Да и от мысли воткнуть в него артефакт рождённых богов она явно не отказалась, а только отложила этот замысел до «более подходящего времени».

В голову словно натолкали сахарной ваты. Розовой и липко-сладкой. Сравнение будто запустило слайд-шоу перед мысленным взором из вожделенных картин того, как Альфэй кусает и лижет розовое облако сахарной ваты. Даже в мыслях это выглядело эротично и вызывало определённые реакции. Эту свою фантазию Сибилл решил обязательно исполнить хотя бы в иллюзии.

Правда, был шанс, что сахарная вата полетит в него, но… Сибилл хохотнул в кулак. Он не из-за покладистости и соблазнительности любил Альфэй. Хотя и на неё порой накатывало игривое настроение. Тогда она могла делать с ним что хочет. Просто… То ли не понимала этого, то ли отказывалась от этой власти.

Сибилла распирало счастье. Настроение зашкаливало в отметку «великолепно, люблю весь мир», то есть