Сладкое Рождество - Кэрри Лейтон

– Значит, ты решила, что лучше действовать за моей спиной.

– Я не действовала за твоей спиной.

– А это, черт возьми, как тогда называется?! – кричит он, отчего я вздрагиваю, и размахивает бланком перед моим лицом.

– Пожалуйста, не кричи. Последнее, чего я хочу, – это объясняться перед всеми в этом доме.

– Мне плевать, услышат нас или нет! Ты мне солгала, ты поехала к нему, одна. Так же, как три года назад! Если бы с тобой что-то случилось, я бы даже не узнал, ты хоть понимаешь это?!

– Он в тюрьме строгого режима, что могло со мной случиться?

– Да что угодно! – Он снова повышает голос, и я замираю. Потом он закрывает глаза и глубоко вздыхает.

– Я не хотела тебе лгать или делать что-то за твоей спиной, – тихо говорю я, чувствуя себя виноватой. – Но не могла больше так жить. Я закрывала глаза – и он был там, открывала – и он все еще был там, Томас. Мне нужно было найти в себе силы встретиться с ним, и я чувствовала, что должна сделать это. Одна.

Он разочарованно качает головой:

– Знаешь, что обиднее всего, Несс? То, что после всех этих лет вместе ты так и не научилась мне доверять.

Не дав мне ответить, он проходит мимо меня и с шумом захлопывает дверь комнаты.

Я остаюсь одна и смотрю на бланк на полу. Слезы наворачиваются на глазах, и я понимаю, что совершила очередную ошибку.

Я поднимаю листок, сминаю его и выбрасываю, ругая себя за то, что не подумала об этом раньше. Кажется, какая-то часть меня хотела иметь доказательство, что я смогла победить свои страхи. И что эти страхи больше не доберутся до меня.

Хуже момента для ссоры и быть не могло. Я и без того чувствую себя разбитой, но придется притворяться, будто все в порядке, чтобы не испортить Рождество моим близким.

Я беру этот чертов альбом с фотографиями и иду в ванную, чтобы умыть лицо. Сделав пару глубоких вдохов, открываю дверь и спускаюсь вниз, чтобы закончить ужин.

– Простите, не могли найти, – лгу я, показывая альбом. Замечаю, что все оборачиваются и смотрят на меня с тревогой.

– Ты в порядке? У тебя лицо… – обеспокоенно спрашивает мама.

– Да, просто устала. Ночью почти не спала, – отвечаю я. Это, по крайней мере, не ложь. – А где Томас?

– Вышел покурить, – сообщает Лорен.

Как обычно.

Я кладу альбом на стол и позволяю остальным веселиться, разглядывая мои детские фотографии. Когда Томас возвращается и садится рядом, он избегает моего взгляда. Я мысленно благодарю Тиффани и Алекса, которые веселой болтовней вовлекают всех в разговор и отводят от нас внимание. Мы доедаем гарнир, мама берет бутылку вина со стола и внимательно ее разглядывает.

– Вина больше нет. Пойду возьму еще, сейчас вернусь.

– Бутылку найдешь в кладовке, на верхней полке, – объясняет Кристофер, вытирая уголки рта салфеткой. – Погоди, лучше я помогу, – предлагает он, следуя за ней в кладовую.

– Можем поговорить? – шепотом прошу я Томаса.

– Не здесь, – отвечает он, даже не взглянув на меня.

– Томас, пожалуйста…

– Будем говорить сейчас – поссоримся, – перебивает он тихо. – И я не собираюсь делать это здесь, перед твоей мамой, отцом и друзьями.

Он берет стакан воды и залпом его выпивает, а затем ставит на стол с чуть большей силой, чем нужно. Его мать и сестра смотрят на него. Я натягиваю дежурную улыбку и откусываю кусочек брокколи. Лорен и Лейла возвращаются к разговору с Алексом и Тиффани. Но, не в силах держать язык за зубами, я продолжаю шептать моему любимому упрямцу:

– Мы будем здесь, перед «всей моей семьей», целую неделю, Томас. А потом поедем к Питеру. Ты что, собираешься не разговаривать со мной, пока мы не вернемся в Сан-Франциско?

Он поворачивается ко мне и прищуривается:

– Да уж поверь.

Я ошеломленно уставилась на него:

– Ты серьезно?

Его молчание – лучшее подтверждение. Я качаю головой:

– Вот поэтому я и не рассказала тебе.

Томас сжимает кулаки, но сохраняет бесстрастное выражение лица. Устав от споров, я встаю и начинаю собирать пустые тарелки – друзья смотрят на меня с недоумением. Я несу все в кухню и складываю в раковину. Опираюсь руками о край столешницы, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Выпиваю стакан воды и на пути в столовую слышу странные звуки, доносящиеся из кладовки.

Заинтригованная, я открываю дверь кладовки и вздрагиваю при виде двух фигур, сплетенных в страстных поцелуях и объятиях.

– Боже мой, простите! – вскрикиваю я, закрывая глаза рукой, и тут же захлопываю дверь. Но, осознав, что только что увидела, в шоке распахиваю дверь снова и громко восклицаю:

– Вы вместе?!

– Вы вместе?! – тот же момент из столовой раздается голос Томаса.

Мы все оборачиваемся и, не раздумывая, идем в столовую. Я вижу, как Томас встает, сжимая в руке телефон своей сестры. Он смотрит на экран с яростью:

– Какого черта? Это что, шутка, Лейла?

– Отдай телефон! – Лейла выхватывает его и прожигает брата взглядом. – Моя личная жизнь тебя не касается!

– Еще как касается, особенно если ты связалась с тем, для кого девушки просто трофеи в чертовом списке.

– Томас! – строго одергивает его мать.

– Он твой друг! – парирует Лейла.

– Вот именно, я знаю его лучше всех. Найди себе кого угодно, только не его. Я серьезно.

– Ты всегда все портишь!

О чем они вообще? Впервые за все время, что я знаю Лейлу, кажется, что она сейчас расплачется.

– Эй, ребята, что случилось? – вмешивается Алекс, как всегда готовый разрядить обстановку.

– Ничего. – Лейла вскидывает руки, сдаваясь. – Я ухожу. – Она направляется к выходу.

– Лейла! – кричит Томас, бросаясь за ней. – Вернись!

Это последнее, что мы слышим, прежде чем входная дверь с грохотом захлопывается. С улицы доносятся их приглушенные голоса.

Когда в доме воцаряется тишина, я смотрю на Тиффани и Алекса, которые все еще сидят за столом, не шевелясь: им ужасно неловко.

– Простите, я не знаю, что сказать, – бормочет Лорен, запуская руки в волосы. Она встает, берет пальто и выходит, в ее жестах скользит неуверенность.

Я бы последовала за ней, если бы не другой вопрос, который нужно прояснить.

Алекс громко сглатывает, а Тиффани с нарочитой небрежностью допивает вино.

– Я уже говорила, что это пино нуар просто восхитительно?

Я качаю головой и поворачиваюсь к маме и Кристоферу, которые молча смотрят на меня.

– Что это за новости? Как долго это длится? И почему, черт возьми, вы скрывали это от меня?

– Как долго длится