Развод. Мне теперь можно всё - Софа Ясенева

Муромцев хмурится, откидывается в кресле.

— Слышал. Неприятный тип. Сталкивался с ним пару раз.

— Вот и у нас теперь «счастье» — проверки, предписания, давление. Всё с его подачи. Я понимаю, что при желании можно найти, к чему придраться, но то, что происходит, выходит за рамки.

Муромцев долго молчит, крутит ручку в руках. За окном проезжает трамвай, звенит зазевавшемуся пассажиру. Молчание растягивается, и я уже думаю, что он просто откажется связываться.

— Если он действительно закусился на этот участок, заставить его отступить будет сложно, — наконец говорит он.

— Я понимаю. Моих полномочий не хватает, чтобы отстоять спорткомплекс. Да и действовать «по-серому» я не намерен. Но уверен, что вы можете помочь решить вопрос честно. По закону.

Он задумчиво смотрит на меня, потом кивает.

— Я не могу обещать стопроцентный результат. Но разберусь с юристами. Возможно, найдём законный способ защитить университет. Какие у вас сроки?

— Месяц. Прошло уже две недели. Судя по всему, терпение у Додонова заканчивается.

— Почему не пришли раньше?

— Сначала надеялся, что улажу сам.

— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. Если найду решение, сам с вами свяжусь.

— Спасибо, — искренне жму руку.

Когда выхожу из администрации, дышу на крыльце несколько минут. У меня появился шанс, что не придётся прогибаться. И это уже немало.

То ли у Додонова идеи закончились, то ли он отвлёкся на что-то более интересное, но наступила передышка, целых три дня штиля. За это время я успеваю сделать бесконечную вереницу звонков, организовать ремонт, заказать новые вентиляционные решётки, заменить лампы, привести в порядок санузлы, чтобы к повторной проверке было и придраться не к чему. Я сам кручусь между корпусами, расставляю приоритеты, подписываю акты. Пока всё идёт по плану.

Но наутро четвёртого дня приходит пожарная инспекция. Они с каким-то особым рвением осматриваются, видно, что им не терпится найти хоть малейший предлог.

— Давайте-ка осмотрим ещё раз спортзал. Мне показалось, что там недостаточно разбрызгивателей установлено, — говорит инспектор.

— Вы же проверяли и записывали в прошлый раз, — напоминаю.

— Ничего, я не тороплюсь. Иногда перепроверить не лишнее, — отвечает он и уже шагает по коридору в сторону спортзала.

Я провожаю его взглядом, наблюдаю, как он начинает методично считать круглые крышки на потолке, вытягивает шею, щурит глаза. Его энтузиазм раздражает.

И в этот момент звонит телефон.

— Дмитрий Александрович, вы когда вернётесь? — обеспокоенно интересуется Марианна.

— Не знаю пока, занят. Что там? — отвечаю, не сводя глаз с лестницы, где инспектор уже рассматривает что-то на потолке.

— Тут позвонил кто-то странный, с голосом изменённым. Сказал, что у нас в корпусах заложены бомбы.

В голове на секунду становиться пусто. Весь план, все договорённости, список исправлений — всё это вдруг уходит на второй план.

Твою мать! Только этого мне не хватало. И куда мне этого инспектора засунуть теперь?

Глава 39 Дмитрий

— Извините, придётся продолжить осмотр позже. Только что поступил анонимный звонок, что в университете заложены бомбы. Срочно эвакуируем всех, — коротко бросаю инспектору, указывая на аварийный выход.

Он замирает, будто не до конца понял, что я сказал, а потом с тяжёлым вздохом спускается с лестницы. Шоркает ногами.

— Опять показуха, — пробурчал он. — Вечно вы выкручиваетесь.

Я не реагирую. Время на споры сейчас — роскошь.

— Марианна, включай пожарную сигнализацию и объяви об эвакуации на территорию перед корпусами. И да, никакой паники. Если будут спрашивать, скажи, что это учебная тревога, — быстро диктую, перехватывая папку с документами с подоконника.

На удивление, она не задаёт ни одного уточняющего вопроса, просто коротко отвечает:

— Поняла, — и кладёт трубку.

Редкий случай. Обычно она сперва уточняет, зачем, кому, почему именно сейчас. Мелькает мысль:вот бы всегда так. И почти тут же другая, менее приятная: нужно будет серьёзно поговорить с ней. Не только про её работу.

Пока я мысленно отмечаю это, инспектор, надув щёки, произносит с вызовом:

— Дмитрий Александрович, если вы подстроили это для того, чтобы прервать осмотр, я буду вынужден сообщить об этом дальше.

Я поворачиваюсь к нему.

— Сообщайте, конечно. Мне же нечем больше заняться, — отрезаю.

— Не надо язвить. Я лицо подневольное, — продолжает он, будто оправдывается.

— Ну так отзвонитесь своим и сообщите о проблеме. А я — в полицию.

Пока дежурный подтверждает, что вызов принят, коридоры уже наполняются шумом. Из аудиторий выбегают студенты.

Через открытые двери слышно, как на улице задувает осенний ветер. Холодный, колючий, с мелким дождём. Некоторые студенты выбегают без верхней одежды, кутаются в кофты, прижимают к себе тетради. Кто-то шутит, кто-то снимает всё на видео — у всех реакция разная.

Я прохожу между ними, отдавая короткие распоряжения. Голова гудит, столько решений нужно принять за секунды.

Эвакуация, проверка, списки присутствующих, связь с полицией, информировать прессу или нет… Всё накладывается друг на друга.

Принимаю решение: занятия отменить. Пусть лучше думают, что это часть учебного плана.

— Сообщи охране во всех корпусах, что студентам необходимо объявить: пар не будет, — говорю Марианне, перезванивая ей.

Когда приезжает полиция, картина уже напоминает хронику из новостей. Машины с мигалками стоят прямо у главного входа, сапёры выгружают оборудование, журналисты успевают сунуть микрофоны в лицо всем, кого успевают поймать.

— Внутрь никого не пускать, пока осмотр не будет закончен, — громко говорит руководитель оперативной группы, высокий мужчина в бронежилете. — Дмитрий Александрович, у нас к вам будет пара вопросов.

Мы отходим чуть в сторону, к пустому постаменту с потрескавшейся плиткой.

— Как давно поступил звонок? — спрашивает он, доставая блокнот.

— Минут тридцать назад. Секретарь его приняла, сразу же сообщила мне, — отвечаю, стараясь быть как можно более точным.

— Какие-то требования выдвигались? — он поднимает брови.

Я машу рукой Марианне, чтобы подошла ближе, и повторяю вопрос.

— Нет, — отвечает она, нервно теребя рукав. — Сказали только, что "игры закончились". Последнее предупреждение.

Полицейский и я переглядываемся.

— У вас есть догадки, кто мог это сделать?

— Есть одна. Вкратце: есть претендент на участок на территории университета. Я его отдавать не хочу. Но оппонент очень убедителен.

— Имя? — коротко спрашивает офицер.

— Додонов Максим. Думаю, фамилия вам знакома.

Он молча кивает, записывает в блокнот.

— Сможете подойти завтра для дачи