Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

Я испытывала к нему сильные чувства, хотя не сразу поняла, что со мной происходит. Все мои представления о романтической любви были почерпнуты из романов В. К. Эндрюс. Я приятно удивилась, поняв, что отношусь к нему отнюдь не как к брату и мои чувства не сумбурны, но все же мне было трудно их полностью интернализировать.

Моя эмоциональная конституция напоминала набор дешевых карандашей. В наборе были только основные цвета: радость и грусть. Более сложные оттенки — романтическая любовь и страсть, к примеру, — всегда были мне недоступны. Я знала об их существовании, так как читала об этом в книгах и видела примеры по телевизору, но прочитанное и увиденное никак не откликалось в моем внутреннем мире.

В школе мы читали «Грозовой перевал». Девчонки в классе вздыхали по Хитклиффу и считали себя похожими на Кэтрин Эрншо (Кэти), главную героиню, которая влюбляется в Хитклиффа и в итоге сходит с ума. Эта книга казалась им захватывающей роковой трагедией. Но я ее не поняла.

Дочитав роман, я вздохнула с облегчением, забросила книгу за диван и поморщилась.

— Не понравилось? — спросила мама. — Почему нет?

— Потому что Кэти — идиотка, — ответила я. — Она как одна из «Хэзер», — я имела в виду героинь культового фильма 1980-х «Смертельное влечение». — Строит из себя дикую и неуправляемую, но это показуха, ведь на самом деле ей нужны лишь статус и скучный муж. Но она все равно ревет из-за Хитклиффа и падает в обморок. А ведь Кэти его даже не понимает. — Я закатила глаза. — Но Хитклифф тоже не подарочек, — продолжила я, качая головой. — Неужели эту книгу считают эталонным романом о любви? Я лучше убьюсь, чем буду так себя вести.

— Ты просто пока не встретила того, кто тебе действительно нравится, — ответила мама.

И вот я встретила Дэвида. Но это оказалось совсем не похоже на «Грозовой перевал».

Мои чувства к нему не напоминали одержимость, я не ревновала и не хотела целиком им завладеть. Чувства возникали спонтанно и легко. Я не теряла над собой контроля, не забывала обо всем в любовной горячке, как Кэти из-за Хитклиффа. Дэвид не «вскружил мне голову»; я продолжала твердо стоять на ногах и, возможно, ощущала себя даже более устойчиво, чем раньше. Но теперь рядом со мной был этот парень, казавшийся мне самым классным в мире. Встретив Дэвида, я наконец разгадала сложную задачку. «Так вот как это происходит у меня», — поняла я.

С романтической точки зрения Дэвид не просто воплощал все, чем я хотела обладать. У него были все качества, которые я хотела бы иметь сама. Он умел испытывать и проявлять полный спектр эмоций, но никогда не упрекал меня в том, что мне это было недоступно. Рядом с ним я ощущала себя полноценным человеком. Мне больше не казалось, что я должна держать при себе свои темные тайны. Он принимал меня такой, какая я есть, и это внушало мне чувство безопасности и ощущение, что с ним можно говорить о чем угодно.

— Расскажи еще раз про это «напряжение», — попросил он.

С нашей встречи в директорской приемной прошло несколько недель. Мы сидели на траве на берегу реки. Дом Рокфеллера стоит рядом с речкой, на его территории находится парк, который спускается прямо к берегу. Вокруг растут ивы, у извилистого ручья крутится гигантское колесо водяной мельницы, и там много естественных укромных уголков, которые мы с Дэвидом использовали по назначению по мере нашего сближения.

В тот день он взял с собой портативный CD-плеер, и мы слушали «Смитс». Я вскинула брови и забрала сигарету, свисавшую с его губ. Протяжно затянувшись, опустила стопы в воду и стала шевелить пальцами ног в такт музыке. Я никогда никому не рассказывала, что происходит у меня в голове, и, к моему удивлению, мне понравилось говорить об этом с Дэвидом. Я чувствовала себя взрослой.

— А что там рассказывать, — ответила я, изо всех сил стараясь не закашляться и красиво выпустить дым. — Сколько себя помню, оно всегда со мной.

Дэвид нахмурился.

— Ясно, — не унимался он. — Но на что это похоже?

Я опустила взгляд и потянула травинку, раздумывая, как ему объяснить. Травинки кололи пальцы, как маленькие шелковистые кинжалы.

— Представь, что на горячей плите стоит кастрюля с водой, — я начала издалека. — Сначала поверхность ровная. Потом со дна начинают подниматься маленькие пузырьки. — Я поморщилась: мне стоило труда придумывать эти подробные объяснения. — Когда вода начинает закипать, у меня начинается мандраж. Потому что я знаю, что придется что-то сделать, иначе вода выкипит.

— Зачем? — спросил Дэвид. — Что случится, если она выкипит?

— На людей начинаю бросаться, — ответила я. Я никогда никому так откровенно в этом не признавалась. Мне было страшно, но я ощутила легкость. На миг засомневалась, не слишком ли разоткровенничалась. Но Дэвид только кивнул.

— И ты делаешь мелкие пакости, чтобы не перекипело? — спросил он. — Как тогда, когда забралась домой к… забыл, как ее звали, и украла статуэтку? — Дэвид щелкнул пальцами, пытаясь припомнить историю, которую я ему рассказала.

— Аманда, — сказала я. — И это была не статуэтка, а кубок.

Аманда была звездой чирлидерской команды в нашей школе. Я ненавидела ее с тех пор, как она заметила, что я ухожу с уроков, и донесла на меня директрисе. Тогда мне удалось выкрутиться, но я не простила ее за то, что она совала нос куда не следовало.

Аманда жила в огромном доме недалеко от нашего, и ее родители часто забывали запереть гараж. Как-то вечером, в ходе одной из своих вылазок, я юркнула в гараж, прокралась к ним в дом и украла с камина в гостиной ее драгоценный чирлидерский кубок, которым она дорожила больше всего на свете.

Дэвид озорно улыбнулся.

— После лагеря я сходил бы с тобой в одну из твоих ночных экспедиций, — сказал он.

— А пойдем! К Аманде, — поддразнила его я, подражая кокетливой интонации героини сериала «Детективное агентство “Лунный свет”», который смотрела моя бабушка. Дэвид усмехнулся. — Поможешь вернуть на место кубок, — добавила я. — Она решит, что с ума сошла.

— Боже, — рассмеялся он, — а ты коварна!

Заиграла песня «Скоро ли наступит сейчас?». Я вскочила и начала подпевать, по-своему переиначивая слова:

— «Я — королева и наследница / Вульгарного и преступного бесчувствия. / Я королева и наследница / Богатств, которых нет. — Я увеличила громкость и запела громче: — Закрой-ка рот. / Как смеешь говорить, / Что я все делаю неправильно? /