Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни
В такие моменты мне хотелось вернуться в прошлое, подойти к себе маленькой, взять свое лицо в ладони и произнести: «Ты не плохая. Богом клянусь, ты хорошая девочка, добрая. Никому не позволяй говорить тебе, что ты плохая. Дождись, когда станешь взрослой, и я тебе это докажу».
Но я знала, что это невозможно. Я не могла вернуться в прошлое, зато могла поехать домой к той девушке-интерну и выжечь на ее лужайке «ЗАРАЗА», посыпав траву столовой солью. Потом я задумалась о своем самовосприятии. Я поняла, что у меня самой не реже, чем у окружающих, возникают негативные мысли о социопатии. «Я должна работать над самовосприятием, — подумала я. — Лишь так получится изменить свою взрослую идентичность: перепрограммировав систему убеждений, которая складывалась десятилетиями, и отказавшись от ложного нарратива, который внушили мне подспудно, когда я еще не умела фильтровать информацию».
С этими целями я стала применять метод КПТ «когнитивная реструктуризация». В рамках этого метода пациентов просят записывать нежелательные негативные мысли и опровергать их. Я начала фиксировать все автоматические негативные мысли и тут же записывать опровержение, основанное на фактах.
Например, я сделала такую запись: «Я ничего не чувствую, и, если не сделаю ничего, чтобы спровоцировать чувства, станет только хуже. Апатия усилится и толкнет меня на по-настоящему ужасное преступление».
А противоположная мысль выглядела так: «Я ничего не чувствую, но нет научных подтверждений, что апатия — опасное психологическое состояние. Люди ходят на йогу и тратят тысячи долларов на курсы медитации, чтобы научиться освобождаться от мыслей и ничего не чувствовать. А я могу пользоваться этим навыком каждый день и бесплатно».
Другая запись гласила: «Я ненавижу людей».
Противоположная мысль выглядела так: «Я не ненавижу людей. Мне не нравится, что люди проецируют на меня свои чувства, комплексы и суждения. Но это всего лишь их проекции, я не должна принимать их и не должна терпеть неискреннее взаимодействие, чтобы скрыть свой диагноз. Меня полностью устраивает, что я антисоциальна. А у кого с этим проблемы, пусть идут в пень».
Я улыбнулась и зачеркнула последнюю фразу. «Пусть общаются с кем-то другим», — написала я.
Реструктуризация негативных мыслительных паттернов постепенно помогла мне избавиться от негативного восприятия своей ключевой идентичности. Я освободилась из ловушки, в которую сама себя поймала, и это было потрясающе. Я будто снова научилась ходить после того, как годами только ползала.
Ощущения от поездок к Джинни тоже менялись. Я по-прежнему не испытывала чувства вины оттого, что езжу туда. Не чувствовала ни стыда, ни беспокойства. Я ничего не чувствовала, но теперь мне нравилось это «ничего».
— Теперь я так расслабляюсь, — призналась я доктору Карлин. — Еду туда, сижу на парковке и ничего не чувствую, и это просто прекрасно, как раньше. Только теперь я не веду себя как маньяк. — Она выпятила губы, а я рассмеялась. — Ну, вы понимаете.
С тех пор как я вернулась к психотерапии, прошло полгода. Мы регулярно встречались по вечерам. Доктор Карлин была довольна моим прогрессом, но по-прежнему не одобряла визитов к Джинни.
— Поэтому тебе не надо больше туда ездить, — сказала она. — Ты победила этот триггер, думаю, ты со мной в этом согласна.
Я кивнула:
— Победила и даже лучше. По-моему, я полюбила свою апатию. — Я задумалась немного и продолжила: — Мне нравится ничего не чувствовать. Я серьезно. Думаю, мне всегда это нравилось. Но я боялась этого и всего, что влечет понятие «социопат». А потом поняла, что страх возникает из-за того, как реагируют на мою апатию другие. Иными словами, я боялась, что они будут бояться, поэтому и совершала поступки, которые мне совсем не хотелось совершать. В них не было необходимости. — Я посмотрела в окно на уже знакомые силуэты деревьев вдоль границы парка и покачала головой. — Я зря потратила столько времени.
— И все же, — ответила доктор Карлин, — ты проделала такую огромную работу, пытаясь преодолеть свои импульсы. Ты можешь собой гордиться, Патрик. — Она закрыла блокнот и спросила: — Ты гордишься?
Я не знала, что ей ответить. Да, я, конечно, радовалась своей эволюции. Кажется, мне наконец удалось стать высокофункциональным социопатом. Я научилась эффективно справляться с симптомами с помощью здоровых копинговых механизмов. Но оставалась одна проблема: у меня пока не было возможности проверить свои навыки в реальном мире.
Мое «лечение» напоминало каникулы в роскошной реабилитационной клинике. Мне удалось добиться прогресса в герметичной среде. Живя в своем уютном маленьком пузыре и занимаясь только учебой, исследованиями и психотерапией, я не сталкивалась с будничными искушениями и забыла о демонах, поджидавших меня в реальном мире.
Доктор Карлин молча выслушала мои опасения.
— А чего ты больше всего боишься? — спросила она, когда я договорила. — Какая проблема реального мира больше всего тебя пугает?
Ответ сам сорвался с языка, я не успела даже подумать:
— Дэвид.
Чем больших успехов в терапии я достигала, тем больше убеждалась, что Дэвид — человек, с которым я хочу связать свою жизнь. Как только мы расстались, я поняла, что обязательно вернусь к нему. Но я также знала, что старейшим и самым сильным триггером социопатической тревожности для меня являлось стремление быть «хорошей» ради другого человека.
— Именно поэтому важно не избегать этого триггера, — заверила меня доктор Карлин. — Но ты должна верить в себя, — добавила она, — и в Дэвида. — Она задумалась и спросила: — А вы общались с того вечера в клубе?
Я покачала головой:
— Нет.
Она улыбнулась:
— И что, по-твоему, он скажет?
Решив это выяснить, я заявилась к нему вечером без приглашения. Несколько дней проводила разведку, убедилась, что он будет дома один, выждала момент, подошла к дому и позвонила в дверь.
— Вот, пришла знакомиться, — выпалила я, когда он открыл. Он хотел что-то ответить, но я не дала ему такой возможности. — Меня зовут Патрик, и я социопатка.
Он скрестил руки на груди, но я заметила, что уголок его губ дернулся вверх.
— У меня проблема с проживанием эмоций, я чувствую не так, как все, — продолжила я. — Я не испытываю эмпатии и буду врать, если не сделаю над собой усилие. Я не очень люблю нежности, точнее совсем не люблю. Гораздо больше
