Дом на линии огня. Хроника российского вторжения в Донбасс - Дмитрий Дурнев
А самой тяжелой стала работа учителей истории — потому что историю эту все время переписывали, плюс им же достались новые самодельные предметы типа „гражданственности Донбасса“. „Предмет „История Украины“ в 2014 году отпал сразу, он стал называться „История родного края“, — рассказывала мне знакомая учительница. — Ну а с 2016 года все, „История родного края“ превратилась в „Историю России“. Просто, понимаешь, Иван Грозный, я считаю, никакого отношения к нашему родному краю не имеет, а он в программе этого курса есть. Хороший учебник — это „Историческое краеведение“ для пятых-шестых классов, там как сказка, Древний мир, картинок много… А в одиннадцатом классе сплошные Гиви и Моторола, сил просто нет!“ Потом эта женщина сделала своего рода карьеру в образовании „ДНР“; когда меня депортировали из родного города, она часто помогала мне с фотографиями.
Что касается „Уроков гражданственности и духовности Донбасса“, то предмет такой был, причем с первого по одиннадцатый класс, а материала на него не хватало. „Для меня как для историка этот предмет мучительный, — говорила моя знакомая. — О чем там можно разговаривать сорок пять минут?! Один и тот же круг тем повторяется из года в год, одиннадцать раз! В этом году нам сказали один полный час посвятить тому, как в древней Руси делали украшения — рассказу о том, что такое зернь и скань. И все по кругу — в первом классе рисуем куличи, во втором учим в этот час наши пасхальные традиции, и так про Пасху ежегодно. Есть, конечно, и День победы, и современная война, и стандартный набор наших героев: Гиви, Захарченко, Моторола. Старшеклассники как-то Гиви и Моторолу не любили — там в головах только Захарченко герой. Про него мои дети любили делать рефераты, про „нашего Батю““.
Я как-то раздобыл документ — примерную рабочую программу по „Урокам гражданственности“ для пятых классов. В нем выделялись тематические блоки, объединенные в четыре крупных раздела: „Донбасс — мой родной край“, „Духовно-нравственные основы народа Донбасса“, „Воспитай в себе гражданина Донецкой Народной Республики“, „Донбасс и Русский мир“. Предполагалось, что 11-летний ребенок, пройдя этот курс, должен понимать „фундаментальные основы Русского мира“, приводить примеры исторических и культурных связей, подтверждающих тезис „Донбасс — часть Русского мира“, и объяснять значение и смысл акции „Бессмертный полк“. Отдельно оговаривалось, что программа реализуется не только в рамках профильного предмета, но и на уроках „литературы, природоведения, трудового обучения, музыкального искусства, изобразительного искусства, физической культуры, истории Отечества, биологии, географии“; в общем, на всех, с утра до вечера.
В 2021 году по распоряжению из Москвы появились нововведения. Объявили программу „300 лет Русскому Донбассу!“ — отсчет вели от геологической экспедиции, отправленной Петром I в Воронежскую губернию: идея была в том, что тогда в нее формально входила часть Дикого поля, на месте которого впоследствии возник индустриальный регион, будущий Донбасс. Заодно в „ДНР“ запретили использовать понятия „Киевская Русь“ и „монголо-татарское иго“. Вместо них вводилась просто „Русь“, без Киева, и просто „ордынское иго“ — вроде как без обид для встроенных в империю татар и монголов.
„Раньше я объясняла, кто такие [легендарные основатели Киева] Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь, а теперь что? Куда мне слово „Кий“ деть? — возмущалась моя знакомая. — Бред, короче! Но напрягает даже не новая история, а то, сколько раз они ее переделывают. В том году так оформи, в этом году этак. В том году на эту тему пять часов дают, а теперь у тебя будет на нее десять. И ты должен ее растягивать“.
А еще в 2021 году отменили введенный властями „ДНР“ предмет „Начальная военная и медико-санитарная подготовка“. При Советском Союзе к начальной военной подготовке относились всерьез: в моей школе в Краматорске, например, работал целый майор запаса Виктор Степанович, у него был кабинет, особо укрепленный склад, где хранились выведенные из строя автоматы Калашникова и настоящее огнестрельное оружие — винтовки ТОЗ-12. В подвале школы располагался тир, где мы стреляли, используя настоящие патроны с соблюдением строгих мер предосторожности. Венчал школьный курс выезд в военную часть, где мы стреляли уже из настоящего автомата Калашникова на настоящем армейском полигоне. Я разбирал и собирал АК за 21 секунду, а рекорд школы составлял 17 секунд.
Но то был СССР — милитаризованное государство, всегда готовое к будущей мировой войне. В „ДНР“ же просто не было ресурсов для превращения всех школ в военные форпосты, а российские деньги шли исключительно на выстраивание российских стандартов образования. „У нас в районе на все школы был один тир оборудованный, ну сходили они там раз в три месяца пластмассовыми шариками пострелять — ну, какая там военная подготовка?“ — объяснял мне один из моих собеседников. В итоге незадолго до полномасштабного вторжения России этот предмет заменили на обычный российский ОБЖ — основы безопасности жизнедеятельности.
Я говорил с учителями и слышал одно, а мои друзья о своих детях говорили совершенно другое. Помню, как на исходе 2017 года ко мне обратились бывшие коллеги с просьбой помочь устроить практику в Москве девочке из Донецка. Девочка была из семьи журналистов, мама ее осталась в Донецке, а папа редактировал газету по соседству — в украинской Авдеевке: в 2014 году, когда он работал в областном издании „Донбасс“, его захватили российские боевики, в итоге он смог уехать на свободную территорию. Я не знаю, почему мама и дочь остались.
Девочка в школе училась на отлично, ее использовали в идеологической работе — она выступала на митингах „ДНР“. Потом она поступила в Московский государственный университет, на факультет журналистики, на одно из немногих бесплатных мест. Я встретился с ней в Москве и спросил, чем ей конкретно помочь. Спросил смеясь: мне казалось, что места для журналистики в РФ просто не оставалось, деградация шла стремительно, ее просто невозможно было не заметить. Красивая молодая девушка строго ответила мне, что она „в этом конфликте“ стоит на стороне России и во что бы то ни стало сделает карьеру в Москве на телевидении, а пока ей на этом этапе учебы нужна практика в газете. Я помог ей устроиться на лето в „МК“, она даже написала заметку на сайт о том, как гуляют в центре Москвы иностранные болельщики, приехавшие на чемпионат мира. Я следил за ней в инстаграме, пока она не начала выкладывать видеосюжеты Первого канала, где стала продюсером.
Я всегда видел в этих детях своих ребят. Тем более что процесс русификации затронул и мою семью — в Макеевке жила семья родной сестры моего деда, их поколение умерло, но дети и внуки всегда поддерживали родственные отношения. Мои родичи остались в своем доме; будучи прихожанами храма УПЦ Московского патриархата, они спокойно приняли российскую власть. Моя троюродная сестра как-то увидела почетный караул из военных лицеистов — у них была очень красивая форма с белыми перчатками, и она захотела отправить туда сына. Тот воспротивился: идти вместо девятого класса на казарменное положение? Но с годами, к удовольствию мамы, все сложилось как надо — Данил пошел в „Академию МВД ДНР“, где бесплатно выдавали форму, стипендию и питание. Зимой 2022 года он уже проходил практику в качестве следователя уголовного розыска в райотделе полиции, но тут началось вторжение, и выяснилось, что факультет у него был „спецназа“ — так что курсантов отправили на штурм Мариуполя. После того как ему исполнилось двенадцать, я ни разу с ним не разговаривал, но примерно знал, что Данил воюет, что у них на курсе много убитых, раненых и попавших после фронта в психиатрическую лечебницу. А в июне 2022 года на официальных ресурсах „ДНР“ опубликовали видео — оставшимся в живых курсантам на плацу захваченной Мариупольской школы милиции вручали погоны лейтенантов. В строю курса моего племянника было всего 17 человек, он выделялся — его дед был грузином, от него внуку достались светло-рыжие волосы.
