На встречу дня - Ежи Вавжак

— Леону на пользу пойдет, а то, гляди, у него уже живот расти начал, как у бабы, — засмеялся Зенек Лис.

Леон Вальчак ничего не ответил и только надвинул ему на глаза защитную шляпу с широкими полями и торчащими спереди очками из кобальтового стекла. Он тоже изрядно устал — только что стальной пикой, казавшейся при этой жаре раза в два тяжелее, он разделал выпускное отверстие, чтобы потом, когда Гурный даст сигнал, не возиться с прожиганием его кислородом, а выпустить сталь из печи несколькими энергичными ударами.

«У Леона есть горести посерьезнее», — хотел было оказать Яниц, но решил, что здесь не место для таких разговоров, да, по совести говоря, и не его это дело, во всяком случае до тех пор, пока оно не отражается на работе. А до этого, к счастью, еще не дошло, хотя и могло бы дойти. Живя с Вальчаком по соседству, Яниц заметил явные проявления той болезни, от которой Леон пытался излечиться в «Металлурге» или у пивной будки. «Не мое собачье дело», — думал Яниц, с искренней озабоченностью глядя на своего подручного, у того же на лице, кроме обычной усталости, заметна была печать отрешенности, а в глубоких морщинах у губ затаилась горечь.

Ядвига настояла на своем. Это вызвало очередную бурю, после чего она перебралась к родителям, и хотя Леон по-прежнему считал, что все это бабские причуды, однако никак не мог избавиться от тревоги: неужели это конец их семейной жизни. Он хорошо понимал, что ее родители всячески будут настраивать Ядвигу против него, тут у него сомнений не было, эти торгаши с самого начала считали его неподходящим кандидатом в зятья. И это даже после первого неудачного замужества, ее первый муж, конторщик из стройтреста, спился бы вконец, если бы его вовремя не отправили на принудительное лечение.

«Тяжело парню, — сокрушается Яниц, — при такой работе у человека должна быть нормальная семья, чтобы он мог и хорошо поесть, и спокойно отдохнуть. И нервы должны быть в порядке, и голова свежая — тут ведь недолго и под завалочную машину угодить или еще в какую дыру провалиться... Иначе не справиться ему. Намается человек, изведется вконец, а потом сникнет начисто и сойдет с круга, как другие».

Яницу, а он всегда старался сохранять осмотрительность в суждениях, на этот раз кажется, что дело это требует вмешательства: как-никак Вальчак все-таки его ученик, у него он начинал третьим сталеваром, а теперь, когда он, Яниц, берет, скажем, отгул за отработанное воскресенье или уходит в отпуск, Вальчак остается за «первого» и справляется у печи не хуже его самого. Да и силы, без нее ведь тоже не обойдешься, когда надо, скажем, быстро и ловко взять первую пробу, так вот и силы у Леона, спору нет, побольше будет, чем у самого Яница.

Но времени на такие размышления сейчас нет — это не период плавления, когда газ шпарит из газогенераторной, а ты можешь посидеть на лавочке и поболтать, сейчас доводка, того и гляди, придет мастер с результатом последней пробы и, проверив температуру плавки, даст команду выпускать сталь.

— Ребята, — обращается он к Лису и Бялому, так как эту операцию делают они, — заваливай марганец!

Потом он подходит к оператору завалочной машины Кузьнику, сидящему на стальном балконе, где хранят мульды с ломом. Тот только что закончил загрузку четвертой печи и сейчас отдыхает. Свою шляпу с очками, такую же, как и у них, бросил рядом и вытирает платком пот с лысого черепа. Лицо у него красноватое, болезненно опаленное, как у большинства рабочих, особенно с белой чувствительной к жару кожей.

— Вицек, подкинь-ка нам мульду, — говорит он, улыбаясь; бросающаяся в глаза усталость оператора в какой-то мере смягчает неприятное ощущение собственной усталости. — Мы подбросим немного марганца, пусть будет под рукой.

— И куда ты всегда торопишься, угомону на тебя нет!

— Пусть будет под рукой, — спокойно повторил Яниц. — Люблю, чтобы все, что нужно, было под рукой.

— Тебе б только погонять, — зло сверкнул глазами Кузьник. — Я чуть не два вагона мусора завалил в четвертую. Не дашь человеку минуты передохнуть.

— Не знал я, что ты такая старая кляча, — добродушно проговорил Яниц, повернулся и медленно пошел к своей полуоткрытой кабине, где находился пульт управления печью, измерительные приборы и телефон, соединенный с газогенераторной станцией.

Кузьник поддел его, и Яниц отплатил ему той же монетой, но без всякой злобы. Слишком много было здесь разных столкновений и неофициальных взаимосвязей, чтобы по каждому пустяковому поводу допекать друг друга. Но и спуску давать тоже не годится. А с Кузьником нередко приходилось конфликтовать, особенно во время завалки печи, когда каждая минута на счету, да еще под конец смены, когда надо полностью закончить цикл плавки, чтобы сменщики потом не затягивали его до бесконечности, всегда находя какие-нибудь оправдания. А ведь доля участия смены в плавке превращается в итоге в злотые пропорционально времени загрузки. Стычки эти особенно часто случались в период, когда Яниц был еще мастером и несколько раз Кузьника прижал. Но тогда Кузьник был у него в подчинении и спорить ему не приходилось, а сейчас те времена как бы тяготели над ними, с той лишь разницей, что теперь Кузьник ему не подчинен и мог делать назло, хорошо понимая: что бы там ни было, Яниц не станет жаловаться мастеру, особенно такому желторотому молокососу, как этот инженеришка Гурный, который и всего-то неполных три месяца как назначен мастером правой секции смены «Б».

Яниц, вспоминая времена, когда был мастером, доволен происшедшими переменами. Он никогда особенно не обольщался насчет того, что сумеет надолго пригреться на теплом месте мастера печного пролета. Такие, как он, знают свое дело не хуже образованных техников, которые стали заправлять делами после них. Да и брака у них бывало не больше, а может, даже и меньше, и неудачных плавок тоже — тогда по-другому смотрели на эти вещи, — но у Яница хватало ума понять простой закон развития: поскольку образования у тебя нет, надо уступить дорогу другим. Ведь теперь приходится варить все более сложные сорта стали. Знаний, полученных на краткосрочных курсах, уже недостаточно. Мало уметь сделать, надо еще знать, почему делается именно так, а не иначе. А для этого мало промусолить несколько страниц из громадной и трудной области науки, именуемой металлургией, надо впитать ее в себя целиком, постичь и разумом, и на