Хрустальный желудок ангела - Марина Львовна Москвина

С песней не заладилось. Сбежались музыкальные редакторы. Им было велено представить стихи под фонограмму, но профессионалы наотрез отказались петь без нот.

– Виктор Анатольевич, – почтительно произнесла Рина Зеленая. – Пускай поет Марина. Я с удовольствием послушаю, что вы мне приготовили, в ее исполнении.

Я взяла листок со стихами, которые видела в первый раз, и бодро принялась за дело под аккомпанемент, который впервые слышала. Я спела обе песни, одну за другой – про жирафа и слона, безбожно подвирая мотив, зато очень громко.

– Какая музыкальная девочка! Она далеко пойдет, – заметила Рина Зеленая, как Лидия Русланова про Эдиту Пьеху.

Музыка ей не понравилась:

– Про жирафа – облегченная, сто раз пережеванная, про слона – тяжеловесная. Ладно, давайте снова, – сказала Рина Васильевна. – Я плохо вижу, разучивать буду с голоса. А что делать с Мариной? Включать и выключать, как магнитофон?

Я выразила готовность служить ей, как служит рыцарь Ланселот королю Артуру.

Несколько дней подряд я приезжала к ней домой на Зубовский бульвар, нажимала на звонок и слышала из-за двери ее неподражаемый голос:

– Это кто-о? Разбойники?!

Дверь открывала радушная свояченица Тамара Тихоновна. Из-за спины Тамары выглядывала Рина. Всякий раз Тамара меня норовила накормить, Рина чинила препятствия:

– Тамарка, не будьте подлецом, не мешайте работать!

Под стеклом на стене удачу актрисы Рины Зеленой символизировал бумажный советский рубль – единственное, что она за всю жизнь выиграла в лотерею. И акварельный портрет в молодости – на фоне зеленого занавеса, в длинном пиджаке «с плечами».

– Работа архитектора Льва Руднева, который проектировал МГУ, – сказала Рина Васильевна. – Мне многие говорили, что этот портрет невозможно вспомнить. Начнешь вспоминать, а перед глазами не Рина, а университет.

Мы усаживались друг против друга, я включала магнитофон с фонограммой и затягивала:

Я самое, я самое,

Я самое, я длинное,

Я длинно-тонкошеее,

Длиннее шеи нет…

– Не то, – Рина Васильевна мотала головой.

И начиналось! Сотый вариант этого куплета («Я нашла!!!») возник у нее прямо перед записью в студии:

Я самое, я самое,

Я длинное, я длинное,

Я длинно-длинношеее,

Длиннее шеи нет…

Меня поили чаем, кормили яблочным пирогом, расспрашивали о жизни. Замужем ли, сколько детей? Какие глаза у Сережи? Как у меня? Или у мужа? У обоих серые?! Значит, Сереже не пришлось выбирать!

– Вы пишете сценарии мультфильмов? – сказала Рина. – Будете на студии, спросите, как поживает мой сценарий «Мальчик и дельфин». Этот рассказ я начала ужасно смешной фразой: «Один мальчик жил на необитаемом острове. Хотя как он туда попал, совершенно никому неизвестно!..»

На другой день я специально поехала на киностудию «Союзмультфильм» и мне поведали, что ее сценарий одобрен худсоветом, принят к постановке режиссером Романом Давыдовым, который снял «Маугли». Рине ужасно повезло. Однако произошла непредвиденная заминка: Давыдов отказывается делать фильм с художником, которого ему дали на эту картину, поскольку тот не любит собак. Поэтому Роман Давыдов не желает с ним иметь ничего общего. Решительно. Вплоть до полной остановки производственного процесса.

– Поверьте, Марина, такое может случиться только со мной, – вздохнула Рина, когда услышала эту леденящую кровь историю.

Мы сели разучивать песню. И тут же дело застопорилось на строке «Я самые, я свежие листочки достаю»:

– Почему не сказать проще: «Я самые ВЫСОКИЕ листочки достаю»? Это и по мысли правильней, и легко произнести. Вы со мной согласны?

– Если б вы знали, какой я неисправимый профессионал, как тяжело и трудно я работаю, – она говорила мне. – И в литературе, и в кино – все время приходится искать не троюродного брата слова, а само слово.

Когда Рина Зеленая с Агнией Барто сочинили чуть ли не первый фильм для детей «Подкидыш», по ходу съемок выяснилось: нужен еще один персонаж – домработница. Тогда Рина Васильевна прямо на съемочной площадке сочинила несколько новых сцен и сама сыграла домработницу Аришу. Возможно, фильм кто-то и не помнит, зато монолог Ариши: «Граждане, откуда я знаю, кто вы такие! Вон вчера в четвертую квартиру старушка позвонила, попить попросила. Оглянулись – пианины нету», – осталась жить в веках.

Крылатые фразы, выпорхнувшие из уст Рины, засели в коллективной памяти, мы их легко и с удовольствием бросаем на ветер, даже не задумываясь, кто их сочинил.

– У меня под кроватью лежит неразорвавшаяся бомба. Нет-нет, она мне совсем не мешает. Я только хотела узнать, можно ли ее мыть мылом…

– С места не сойду, пока не умру! А умру я нескоро!

Рина – в роли женского манекена – без ног. Ноги стоят рядом.

– Это потому, – объясняет Рина, – что у них до ног – руки не доходят!

А ее универсальный рецепт борьбы с бессонницей?

– Вы должны лечь и считать до трех. (Пауза.) …Ну просто очень редко когда до половины четвертого…

Она оттачивала слово, как японец Басё, который годами в поте лица трудился над своим трехстишием:

На голой ветке

Ворон сидит одиноко.

Осенний вечер…

В ее случае это называлось «королева эпизода».

– Я играла такие роли, – говорила Рина, – если фильм смотрят два человека и один говорит: «Вон Рина Зеленая», а другой спрашивает: «Где?» – меня уже нет на экране.

А не прошляпишь – не позабудешь никогда.

Съемочный павильон, эстрада, Северный полюс, куда ее пригласили выступить перед полярниками («утром улетаете специальным рейсом, вещей не брать, но одеться как можно теплее»), детская телепередача – для нее все было едино. Встреча с публикой должна иметь смысл. В Арктике зрители принесли ей розы, выращенные на Северном полюсе. Чахлые такие розочки. В сущности, бесценные.

Медленно, но неумолимо Рина совершенствовала песню про жирафа, сводя с ума режиссера Спиридонова. Насчет автора стихов я вообще молчу. Я решила не предупреждать Витю Лунина, когда будет эфир. А просто заранее выписать ему гонорар с учетом огромного морального ущерба.

– Как это? – удивлялась Рина Васильевна. – Надо позвонить поэту, предупредить. А то неудобно, в самом деле…

– Хотите, дам телефон? – почтительно отвечала я. – Ему будет приятно с вами познакомиться!..

У нас даже техника глючила: перегрелся магнитофон.

– Давайте поставим его в холодильник! – предложила Рина, свежая, исполненная беспощадного вдохновения.

В то время она как раз ездила в Ленинград на съемки «Шерлока Холмса». Режиссер Игорь Масленников рассказывал: все, кого он пробовал на