Искусство почти ничего не делать - Дени Грозданович

Рассказывают, что во время последней войны один американский генерал, теснивший немцев к северу Италии, овладел Венецией, где в ратуше между ним и прежним мэром состоялась передача полномочий. Однако когда бывший глава города кончил приветственную речь, а генерал в свою очередь поблагодарил его, мэр объявил, что приготовил своему преемнику подарок, чрезвычайно полезный для ознакомления с итальянскими делами, и указал на большую красивую гальку, лежавшую у него на столе.

— Видите ли, этот предмет совершенно необходим, и вот как следует его использовать: каждый раз, как получите письмо с пометкой «срочно», кладите на него этот камень и больше к нему не притрагивайтесь. Поверьте моему долгому опыту, дела от этого пойдут только лучше!

В романе Гончарова «Обломов» один отрывок также наводит на размышления. В старую фамильную усадьбу в глубокой провинции, где все (господа и слуги) живут словно в летаргическом сне со своими правилами (здесь нельзя не только торопиться, но и принимать важных решений и учинять малейшие случайности), вдруг приходит письмо, которое рассеянный слуга имел несчастье принять из рук почтальона (за что барыня обозвала его дураком) и посмотреть на которое сбегается весь дом: внимательно изучается почерк, письмо вертят, нюхают, громко читают адрес, взвешивают, разглядывают на просвет и так далее, но никто ни разу не делает даже намека на то, чтобы его распечатать. Весь дом до того взбудоражен, что досадный предмет решают запереть под замок и больше его не касаться. Однако в последующие дни у всех мысли только о письме, разговоры лишь о том, что там внутри, догадки строятся самые невообразимые. И когда отец семейства в присутствии слуг и родных, собравшихся за столом, героически решает распечатать конверт, обнаруживается, что письмо от дальнего родственника, который спрашивает рецепт пива! Радостное возбуждение тут же сменяет тревога, каждый с пафосом подыскивает слова для сердечного ответа, написание которого, однако, осмотрительно откладывается на потом, когда для эпистолярных занятий найдется более благоприятный момент. Несколько недель спустя во всем доме воцаряется тишина, ибо папенька наконец решил сесть за ответ на послание, но тут выясняется, что отыскать рецепт не представляется возможным, и все снова откладывается на неопределенное время…

Роберт Бенчли[4] в своем знаменитом эссе «Как довести до конца то, что нам нужно сделать» делится с нами секретом своего метода:

Многие спрашивали, как мне удается столько работать, сохраняя при этом такой беспечный вид.

На что я отвечал: «А вам бы хотелось это узнать, да?» Что само по себе не такой уж плохой ответ, учитывая, что в девяти из десяти случаев я не слушаю вопроса, который мне задают. Однако секрет моей энергии и невероятной трудоспособности совсем немудрен. Он состоит в применении хорошо известного психологического принципа, чье совершенство я довел до такой степени, что он стал уже чересчур совершенным, и скоро мне придется немного вернуть его к примитивному состоянию, в каковом он пребывал изначально.

Этот принцип гласит: Любой человек может сделать любую работу при условии, что за нее не нужно приниматься сейчас.

Посмотрим, как это выглядит на деле. Допустим, что мне необходимо сделать пять дел до конца недели: 1) ответить на пачку писем, некоторые из которых датированы 28 октября 1928 года; 2) привинтить к стене этажерки и разложить на них книги; 3) сходить в парикмахерскую; 4) просмотреть и вырезать статьи из стопки научных журналов (я собираю всевозможные сведения о тропических рыбах с целью когда-нибудь их завести); 5) написать статью для журнала.

Однако, столкнувшись в понедельник утром с этими грозящими мне пятью обязанностями, неудивительно, что я тут же после завтрака снова ложусь в постель, чтобы набраться побольше сил перед нечеловеческими трудами, которые мне предстоят. Mens sana in corpore sano[5] — таков мой девиз.

И далее, как и поясняет писатель, следует изловчиться и убедить себя в том, что самое срочное дело не имеет никакой важности, а уж потом, после того, как карандаши будут аккуратно очинены, книги сложены в алфавитном порядке, письмо далекому кузену, с которым давно утрачена связь, написано, рамы нескольких картин в кабинете обновлены, а парикмахеру нанесен визит, нужная статья напишется словно сама собой.

Итак, мне предстояло написать статью о лени, и эта задача сразу показалась мне непреодолимой не только потому, что это звучало парадоксально, но еще и оттого, что писать о том, что свойственно тебе самому, всегда очень затруднительно. Тем более что, как подразумевал Бенчли, настоящие лентяи — те лентяи, которые, как я бы сказал, превратили свою лень в искусство, — в действительности люди очень деятельные, просто им почти невозможно сделать то, о чем их просят. К счастью, однако, вырисовывалась замечательная возможность: случай в данной ситуации уникальный — испытать радость истинного безделья.

Что касается этой темы, в ней я с полным правом считаю себя человеком сведущим. Наставник, который в детстве окунул меня в источник знаний, часто повторял, что он никогда еще не встречал мальчика, способного сделать так мало за такое долгое время; это напоминает мне мою бедную бабушку, которая как-то мимоходом заметила, что я-то уж точно никогда не сделаю больше того, что мне велят, и она даже уверена, что я обязательно сделаю меньше.

Боюсь, я не оправдал пророчества этой пожилой леди. Благодаря небу на самом деле я, несмотря на свою лень, сделал больше, чем должен был.

Лень всегда была моим достоинством. Но я этим отнюдь не хвалюсь, это дар. И дар редкий. Конечно, ленивых и медлительных на свете полно, но настоящий лентяй — большая редкость. И это вовсе не тот, кто весь день слоняется руки в брюки. Напротив, истинный лентяй, как правило, человек очень деятельный. Оценить его лень можно только тогда, когда ему предстоит прорва работы. Не так уж весело ничего не делать, когда делать-то, собственно говоря, и нечего! А вот терять время зря — это настоящее дело, да и притом утомительное. Часы безделья, подобно поцелую, дарят наслаждение, только если они украдены[6].

Успокоенный этими рассуждениями, я уж было собрался приступить к исполнению первого пункта программы изобретательного американца — «копить драгоценные силы», как тут Тедди, лабрадор баронессы, закатил под гамак мячик, приглашая меня поиграть. Существует лишь одна область, где мне не нужны хитроумные уловки, чтобы приняться за дело, — это игра. Поэтому,