Ступени к чуду - Борис Семенович Сандлер
Жена Мити Ленуца, смуглолицая веселая молдаванка, относилась к Гавриелу как к родному. В этой гостеприимной семье он чувствовал себя своим: помогал Мите копаться в огороде, а иногда и рыбачить с ним ходил на знаменитое озеро близ Стрымбы. Заядлым рыбаком Гавриел не был, но любил в компании посидеть у воды. Придет, бывало, позагорает, а потом, в самый клев, с плеском кинется в воду, вызывая негодование товарища.
— Больше не возьму тебя! — злился Митя. — Всю рыбу распугал!
Митины сыновья называли Гавриела кумом: так звали его между собой Митя и Ленуца, потому что старшего мальчика они окрестили в честь Шабсовича.
— У нас, у евреев, — толковал Гавриел, — детей в честь живых не принято называть.
— Ничего, — отмахивался Митя, — если ты назовешь своего первенца моим именем, я возражать не стану. Но ты, похоже, не торопишься.
— Встретить бы такую, как твоя Ленуца, — не раздумывал бы ни минуты.
— Тогда, — лукаво улыбалась Ленуца, — придется еще похолостяковать. Такую, как я, отыскать не просто.
И все же Гавриел встретил однажды девушку, которая могла бы сделать его счастливым. Ее звали Любой. Любой Варзарь. Она училась с ним в одном классе вечерней школы. Люба была моложе Гавриела на пять-шесть лет. Уроки кончались поздно, и домой она возвращалась вместе со своей подругой, Ритой Портной. Однажды зимой Гавриел вышел из школы после занятий и увидел Любу у крыльца с портфелем под мышкой, продрогшую и озябшую.
— Не идешь домой, Люба? — спросил Гавриел. — Ждешь кого-то?
— Да вот Ритка сказала, что сейчас выйдет… Жду-жду, а ее все нет.
— И ты так и будешь здесь стоять до утра? Хочешь, я тебя провожу?
— Знаете, — пожаловалась Люба, взяв Гавриела под руку, — на нашей улице жуткая темень. Я просто боюсь одна возвращаться домой. Все время кажется, что меня кто-то преследует.
— Бывает… — неопределенно сказал Гавриел, крепче прижимая к себе ее руку.
— Ой, что вы! Я ужасная трусиха. Это у меня с эвакуации. На одной станции чуть не потерялась. Даже дома боюсь оставаться одна.
— Ничего, — успокоил ее Гавриел, — со временем пройдет.
— Вы так думаете?
— Уверен. Кстати, давай на «ты». Я не такой уж старый.
— Не знаю… — замялась она. — Вы ни чуточки не старый, но в классе все-таки самый старший. К тому же ваша форма…
— Так мы договорились?
Люба кивнула.
Они шли мимо укутанных морозной ночью домиков. Через закрытые ставни пробивались узкие полоски света. Изредка из пустых двориков облаивала их собака.
Люба, оказалось, была совсем не молчуньей. Гавриел даже не догадывался, что в классе происходит столько интересных событий: Рая Гулько, к примеру, крутит любовь с математиком, а он женат и у него ребенок. Марина Садовник скоро выходит замуж за лейтенанта, с которым познакомилась на танцах…
— А ты хотя бы знаешь, — Люба остановилась на минуту, — что Ритка влюблена в тебя?
— Ну да? Не может быть! — подыграл ей Гавриел.
— Здрасте! Что же ты делаешь в классе?
Гавриел рассмеялся. Эта симпатичная девушка с ее непосредственностью все больше нравилась ему.
«Странное дело, — думал он, — второй год учимся рядом. Как же я ее прежде не замечал?» И, неожиданно для себя самого, сказал:
— Завтра у нас только три урока. Может, заскочим в кино на последний сеанс?
— В кино?
— Там новый фильм идет — «Свадьба с приданым».
— Знаю! — обрадовалась Люба, — Ритка уже смотрела.
— Значит, ты не против?
— Я, в общем, не против, но папа… — Люба как-то. заколебалась. — Он не любит, когда я задерживаюсь.
— Строгий, да?
— Он хороший, хотя… Ладно! Он все равно не знает моего расписания…
Теперь Гавриел провожал Любу каждый вечер. Рита Портная, конечно, не могла этого не заметить.
— Я вижу, Любочка, — кольнула она подругу, когда Гавриел с Любой вышли однажды вместе из школы, — ты нашла себе нового провожатого. С таким кавалером на нашей улице не страшно.
«Свадьбу с приданым» они посмотрели раз пять. Люба знала все песни из этого фильма и часто теперь напевала:
На крылечке твоей
Каждый вечер вдвоем…
— С твоим голосом, — искренне сказал Гавриел, — ты бы могла петь на сцене.
— Тебе нравится?
— Очень. Ты настоящая артистка.
— Так, может, меня бы и в кино взяли сниматься?
— А почему бы и нет? Ты красивая и поешь хорошо. И, между прочим… — Гавриел вдруг осекся, повернулся к Любе и, почти касаясь губами ее щеки, добавил: — Ты мне очень нравишься…
Только после встречи с этой девушкой до Гавриела дошел смысл тети Басиной присказки: «Один — никто». С Любой, казалось ему, он мог бы перевернуть весь мир. Гавриел сам себя перестал узнавать. Сколько слов потратила тетя Бася, уговаривая его обзавестись приличным гардеробом! А Люба только намекнула, что ему подошел бы штатский костюм — как раз очень симпатичные завезли в промтоварный, — и на следующий день Гавриел купил себе темно-коричневую пару. Он приобрел бы и шляпу, хотя в жизни не носил шляп, но, во-первых, до весны было еще далеко, а во-вторых, шляпа и милицейская шинель… короче, на пальто денег пока не хватало.
Однажды Люба задумалась:
— Гавриел, я давно хотела спросить…
— Спроси, Любочка.
— Ты доволен своей работой?
— Служба как служба, — пожал плечами Гавриел. — А что?
— Ничего… я просто так, из любопытства.
Она прижалась щекой к его плечу и уже совсем другим голосом сказала:
— Пойдем быстрее… я в последнее время возвращаюсь поздно, и папа сердится.
Гавриел все-таки почувствовал в вопросе Любы что-то недосказанное, что-то напомнившее ему первый разговор с теткой, когда она узнала, что племянник идет работать в милицию.
В ту ночь Гавриел долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок: ладно, тетя как тетя, но она, его Люба… Нет, не ее эти слова. А может быть, просто показалось? Конечно, показалось!.. Он снова увидел перед собой милые глаза, полные губы, почувствовал на своем лице горячее дыхание. Он обнял ее, прижал к себе, и сон унес обоих в свои зеленые поля…
Спустя несколько дней Гавриел, как обычно, провожал Любу из школы. Всю дорогу она молчала, и это было мало похоже на нее. Гавриел еще раньше заметил, что она и на уроках была как будто сама не своя.
— У тебя плохое настроение? — спросил он.
