Завтра, завтра - Франческа Джанноне

Но в этот раз он осознал, что у него нет ни сил, ни желания что-либо предпринимать. Он чувствовал себя опустошенным, раненным обвинениями и подавленным ее требованиями.

После ссоры он погрузился в молчание, которое только усиливало пропасть между ними, делая трещину в их отношениях все более явной.

Он и представить себе не мог, что до этого дойдет. Никогда. Но впервые в жизни он ощущал острую потребность в пространстве, свободном от Анджелы, – месте, недосягаемом для ее влияния. В чистом, нетронутом уголке, где он смог бы начать все с нуля: строить свое будущее без необходимости перед кем-то отчитываться.

Он в последний раз затянулся сигаретой, бросил окурок на землю и вернулся в магазин.

– Никак не могу определиться, – жаловалась Дориана густо накрашенной женщине за прилавком. Она повернулась к Лоренцо:

– А тебе какой больше нравится? Этот? – спросила, подставляя ему запястье. – Или этот? – И протянула другую руку.

Лоренцо пожал плечами:

– Не знаю, тебе оба хороши.

Дориана снова повернулась к женщине.

– Тогда возьму и тот и другой! – воскликнула она.

Та кивнула.

– Записать на счет вашего отца?

– Да, спасибо, – ответила Дориана.

Лоренцо положил руку ей на спину.

– Если позволите, – продолжила женщина, раскрывая пакет морщинистыми, унизанными кольцами пальцами. – Я хотела бы показать вам новое мыло. Поверьте, оно восхитительное. Мы получили его только на прошлой неделе, но на него уже огромный спрос.

– С удовольствием, – ответила Дориана.

Женщина отошла, открыла витрину и вернулась с маленькой синей коробочкой, которую положила на стеклянный прилавок.

Когда Лоренцо увидел надпись «Нувель Марианн», у него перехватило дыхание. Розовые буквы, написанные курсивом. Внизу, по центру, красовался логотип «Ф. Колелла».

– Попробуйте, – продолжила женщина, обращаясь к Дориане. – У этого мыла божественный аромат.

Лоренцо, словно загипнотизированный, следил за тем, как ее руки медленно открывают коробочку и разворачивают упаковку.

– Вот, – сказала она, протягивая Дориане голубое мыло с выгравированной на нем буквой «М».

Дориана понюхала его.

– Вы правы, пахнет восхитительно! – воскликнула она восторженно. – Лоренцо, понюхай!

Аромат талька ударил ему в ноздри. Это была «Марианн», их «Марианн», и в то же время в ней было что-то еще. Что-то неуловимое, но глубокое, что задело его за душу и одновременно растрогало. Что именно? Тоска? Сожаление? Любовь? Раскаяние? Он не мог сформулировать точно.

Что бы то ни было, Лоренцо встряхнул головой и отогнал это чувство прочь, а ему на смену пришла ослепляющая ярость утраты. Она завладела его сердцем и выжгла все остальное дотла.

Он задумчиво наблюдал, как Дориана берет пакет с дорогими духами и «Нувель Марианн» и благодарит продавщицу вежливой улыбкой.

В этот самый момент, стоя перед прилавком в роскошном парфюмерном магазине, Лоренцо сделал выбор. Его взгляд сделался твердым. И он решил, что если единственный способ достать деньги – это завоевать Дориану, то так он и поступит. И если за это придется заплатить высокую цену, то он ее заплатит. «Любой ценой, – напомнил он себе. – Любой ценой».

* * *

С сияющими от радости глазами Аньезе смотрела на коробки с «Нувель Марианн», которые уже во второй раз за день покидали стены фабрики в небольшом грузовичке. На мгновение ей показалось, что она вернулась в те времена, когда фабрикой управлял ее дед и когда «Марианн» было самым популярным мылом, которое «Дом Риццо» каждую неделю продавал в огромных количествах.

Как только «Нувель Марианн» появилось на рынке, его успех оказался невероятным и мгновенным. «ВСЕ ХОТЯТ ГОЛУБОЕ МЫЛО» – гласил придуманный Рыжим слоган, мелькающий в газетах и журналах. В магазинах мыло раскупили за считаные дни, и на него тут же поступили новые заказы – сначала из ближайших городков, а потом уже со всей Апулии и даже из некоторых городов за ее пределами.

Аньезе с самого начала знала, что это мыло не такое, как остальные. Она чувствовала, что «Нувель Марианн» – нечто действительно особенное. Даже такому упрямцу, как Колелла, пришлось это признать.

И хотя поначалу она прижала его к стенке откровенным шантажом и бросила ему вызов, он отреагировал на это не так, как она ожидала: в тот день он не накричал на нее, не выгнал и даже не показал, что обижен. Наоборот, он как будто остался приятно впечатлен ее дерзостью. Аньезе поняла это по его самодовольной улыбке и по тем словам, что он произнес, откинувшись в кресле:

– Видишь, Риццо? В конце концов, ты не так уж сильно от меня отличаешься, даже если тебе и хотелось бы думать иначе.

И хотя Аньезе и считала это замечание несправедливым и почти оскорбительным, она не стала возражать.

Когда Колелла увидел, какие обороты набирают продажи «Нувель Марианн», он вцепился в него, точно акула. Ему был понятен лишь один язык – язык денег, думала Аньезе. Теперь он вел себя так, словно это он решил запустить в производство новое мыло, и давал всем понять, что, хотя формулу и придумала Аньезе, основная заслуга принадлежала его предпринимательскому чутью, которое, как всегда, его не подвело.

Только Марио знал, что Аньезе была единственной, кто владел точной формулой, и что она поставила Колелле единственное, но неоспоримое условие: пропорции ароматических эссенций для всех должны остаться секретом. Даже для него.

Когда пришло время обеденного перерыва, Аньезе сняла шапочку и направилась к выходу, но вдруг вздрогнула: путь ей преградил вышедший из кабинета Колелла.

– Пройдемся, Риццо, – предложил он, затянувшись сигарой.

– Ладно, – немного смущенно пробормотала Аньезе и последовала за ним.

Они прошли мимо группы рабочих: одни жевали сытные бутерброды, другие курили. Колелла свернул на грунтовую дорогу.

Шли молча, Аньезе – на шаг позади.

«Чего он хочет? Почему молчит?» – думала она.

Наконец Колелла остановился и, откашлявшись, сказал:

– Перейду сразу к делу, Риццо. Я решил создать отдел, который будет заниматься исключительно разработкой новых продуктов. Лабораторию, если угодно. Чтобы не отставать от конкурентов, – усмехнулся он. – В общем, я подумал перевести тебя туда и назначить руководителем. Дам тебе в распоряжение двух специалистов. Опыта им не занимать – до вчерашнего дня они работали на моих братьев.

– Новый отдел? И я буду им руководить? – переспросила Аньезе немного растерянно.

– Под моим присмотром, разумеется, – уточнил Колелла.

– Но… значит, я больше не смогу работать с наполнителями?

Колелла посмотрел на нее, приподняв бровь.

– Риццо, ты вообще понимаешь, что я тебе говорю? Я предлагаю тебе важную и хорошо оплачиваемую должность, а ты мне тут что-то лепечешь про наполнители? Твою текущую работу поручат другому. Этот человек тоже раньше работал у моих братьев. Его зовут Гаэтано, скоро ты с ним познакомишься.

«Он заменил меня, даже не предупредив», – подумала она с раздражением.

– Но как же «Нувель Марианн»? – пробормотала Аньезе.

– Этим мылом и только им одним ты продолжишь заниматься сама, – резко перебил он, тяжело вздыхая. – Я помню о нашем договоре. Если его можно так назвать. Но предупреждаю, это исключение, и оно касается только «Нувель Марианн». Все остальные продукты, которые выйдут из твоей лаборатории, будут принадлежать моему бренду.

Он посмотрел на нее с видом победителя: в его алчном и самодовольном взгляде ясно читались слова: «Да, я проиграл сражение, но выиграл битву». Все, что ни создала бы Аньезе с этого момента, будет принадлежать только ему.

Она глубоко вздохнула, перевела взгляд на раскинувшуюся вдоль дороги оливковую рощу и вспомнила слова Лоренцо, который обвинил ее в том, что она разрабатывает продукты для Колеллы, и как из-за этого он бросил трубку. «Я могу отказаться и уйти, – думала она. – Да, но что потом? Заберу с собой формулу, и "Марианн" снова исчезнет. А вместе с ним и память о дедушке с бабушкой». Нет, она не могла этого допустить.

Только не после всего, что она сделала, чтобы его спасти.

Пока у нее не появятся средства, чтобы открыть свой «Дом Риццо», ей придется остаться на фабрике. На условиях Колеллы.

* * *

Солнечным воскресным утром окно в комнате Аньезе было распахнуто настежь. Она, все еще в пижаме, подметала