Завтра, завтра - Франческа Джанноне
– Тебе нравится в университете? – спросила она, сцепив руки.
Глаза Терезы заблестели.
– Очень! Это так вдохновляет. Профессора, студенты, сама атмосфера… Конечно, мне нелегко, потому что, помимо учебы, приходится еще и работать, чтобы за все платить. Но я справлюсь. Даже если придется учиться по ночам, клянусь тебе, что получу диплом с отличием!
Аньезе кивнула.
– Я в этом даже не сомневаюсь, – сказала она с улыбкой.
Лицо Терезы смягчилось.
– Я слышала о «Нувель Марианн». Папа мне все рассказал. Не представляю, как тебе удалось прогнуть под себя этого типа… Как там его? Ах, да, Колелла. В любом случае ты меня удивила. В хорошем смысле. У тебя хватило смелости пойти против хозяина, да еще и получить повышение. Так и надо!
Аньезе смутилась. Впервые Тереза гордилась ею, тем, что она сделала… Поддавшись внезапному порыву, Аньезе схватила ее за руку.
– Мне нужно с кем-то поговорить, иначе я просто взорвусь! – выпалила она.
Тереза нахмурилась, но ничего не ответила. Тогда Аньезе рассказала ей все: о Джорджо и о том чувстве, что вспыхнуло между ними, о ночи на фабрике, которую она назвала самой прекрасной в жизни, о его предложении и о своих терзаниях при мысли о том, что ей придется сделать выбор.
– Я хочу быть с ним! Я это знаю, чувствую это прямо здесь, – воскликнула она, коснувшись груди. – Но вместе с тем я хочу остаться на мыловарне, хочу продолжать свою работу. А если я уйду и заберу формулу, «Марианн» просто исчезнет.
Аньезе тяжело вздохнула.
– В следующем месяце он вернется, и я должна буду что-то ответить. Что же мне делать? – спросила она, умоляюще глядя на подругу.
Тереза медленно покачала головой и сжала руку Аньезе.
– Почему? Почему всегда именно нас, женщин, ставят перед выбором? И нам приходится отказываться от части себя. От мужчин такого никто не требует. Тебе не кажется, что это несправедливо?
Аньезе не знала, что ответить. Она никогда не задумывалась об этом в таком ключе. «Теперь я чувствую себя еще более растерянно, чем прежде», – подумала она.
* * *
Несколько часов спустя, помогая Сальваторе расставлять на столе праздничный сервиз, который доставали из буфета лишь по особым случаям, Аньезе вновь вспомнила слова подруги. Она мимоходом бросила взгляд на мать: та была в кухонном фартуке, но с золотыми серьгами, которые надевала только в праздники.
«Мама тоже отказалась от себя? Неужели все и правда так, как говорит Тереза?» – задумалась она.
Уперев руки в бока, Сальватора окинула взглядом сервированный узорчатыми фарфоровыми тарелками и хрустальными бокалами стол с серебряными приборами на вышитых салфетках.
– Идеально! – сказала она. – Джузеппе, посмотри, какая красота! – крикнула она в сторону гостиной, где муж смотрел телевизор.
Аньезе улыбнулась матери и бросила быстрый взгляд на место, которое после долгого времени вновь было сервировано для Лоренцо. Сердце сжалось от волнения. Она всей душой надеялась, что он придет, что примет этот жест примирения от родителей.
Затем Аньезе направилась в гостиную, аккуратно положила под елку плакат, завернутый в красную бумагу и перевязанный бантом, и на мгновение замерла. Подойдя к окну, она отодвинула штору и выглянула на улицу. Спустя несколько минут фары автомобиля дяди Доменико осветили дорогу.
– Они приехали! – радостно воскликнула она.
Аньезе с замиранием сердца бросилась к двери, Сальватора и Джузеппе последовали за ней. Когда фары погасли, вновь погрузив двор в полумрак, двери автомобиля открылись, и из него вышли дядя Доменико и тетя Луиза.
«Он не приехал», – подумала Аньезе, мрачнея. Родители, стоявшие у нее за спиной, не сказали ни слова.
Дядя и тетя, улыбаясь, вошли в дом с охапками подарков.
Когда все уселись за стол, Сальватора молча убрала тарелку, приборы и бокал с места Лоренцо. Аньезе взглянула на пустой стул брата и тяжело вздохнула. Время от времени, подавая блюда или убирая со стола, мать бросала на это пустое место угрюмый взгляд. Разговор не клеился, лица у всех были мрачными, а шутки дяди не вызвали ни единой улыбки. Этот пустующий стул и первое Рождество без Лоренцо омрачили вечер и тяжелым грузом легли на сердце каждого из них.
– Он уже был приглашен к Гуарини, – сказал в какой-то момент дядя, отвечая на вопрос, который никто так и не осмелился задать. – И согласился задолго до того, как получил ваше приглашение.
– Просто он не мог отказаться в последний момент, – добавила тетя Луиза. – Дориана расстроилась бы…
– Дориана? Кто это? – спросила Сальватора, подперев щеку ладонью.
Дядя с тетей переглянулись.
– Девушка, с которой он встречается, – тихо проговорила Луиза.
Все уставились на нее.
– В каком смысле – встречается? – переспросила Сальватора, выпрямляясь на стуле.
– В том смысле, что они нравятся друг другу и часто видятся… – пояснил дядя Доменико, поглаживая свою длинную бороду. – Дориана – дочь герцога. Девушка из прекрасной семьи, лучшей партии нашему Лоренцо и не сыскать. Видели бы вы их вместе. Они великолепная пара.
Аньезе остолбенела:
– А как же Анджела?
– Я тоже хотела бы это знать, – вмешалась Сальватора. – Ее мать сказала нам, что сейчас она в Лечче, нашла работу благодаря Лоренцо… Мы видели Марилену сегодня утром! Правда, Аньезе?
Девушка кивнула.
– Ну и фантазия… – усмехнулся дядя. Он достал из кармана пиджака трубку и закурил. Луиза пожала плечами с таким выражением лица, будто понятия не имеет, о чем говорит ее золовка.
Сальватора громко вздохнула, и Джузеппе с грустной миной взял ее за руку.
– Подадим десерт в гостиную? – предложила тетя Луиза.
– Конечно, – сразу ответил дядя Доменико, поднимаясь со стула. – У тебя еще остался тот замечательный миндальный ликер? – спросил он сестру.
Пока мама и тетя несли подносы и рюмки, а мужчины устраивались на диване, Аньезе осталась сидеть на кухне, ошеломленно глядя на пустой стул.
«Ничего не понимаю! Что происходит? Что ты творишь, Лоренцо?» – подумала она.
* * *
В этот самый момент Лоренцо, стоя у величественного камина, в котором уютно потрескивал огонь, потягивал из стакана виски, предложенный ему Эудженио Гуарини. По гостиной, переполненной людьми в вечерних нарядах, сновали официанты с бокалами шампанского на подносах, а Дориана развлекала гостей, исполняя на фортепиано одиннадцатую сонату Моцарта.
Когда она закончила играть, зал разразился аплодисментами. Девушка встала и изящно поклонилась.
– Браво! – воскликнул Лоренцо, подойдя к ней.
– Спасибо, – улыбнулась она.
– Пойду покурю. Не хочешь со мной?
Дориана кивнула и последовала за ним в сад, освещенный свечами, расставленными вдоль дорожек.
Он облокотился на каменные перила лестницы и достал сигарету.
– Какой чудесный вечер, – вздохнула она, поднимая глаза к звездному небу. Затем подошла к Лоренцо и, скрестив руки на груди, спросила:
– Могу я задать тебе вопрос?
Лоренцо выпустил дым.
– Сколько угодно.
– Почему ты не поехал к родителям? Ты никогда не рассказываешь о них…
Он бросил сигарету на землю и потушил ее носком ботинка.
– Рассказывать особо нечего, – ответил он.
– Так не бывает.
Лоренцо отвернулся, оперся обеими руками о перила и устремил взгляд на деревья в саду. Потом глубоко вздохнул и произнес:
– Что ты хочешь услышать? Что мой отец разрушил мне жизнь? Что моя сестра причинила мне невыносимую боль, когда отвернулась от меня?
Дориана отступила.
– Нет, если тебе грустно об этом вспоминать…
– Тогда не спрашивай меня о них, – сказал он, поворачиваясь к ней лицом. – Я хочу оставить прошлое позади и думать только о будущем.
– М-м-м… – протянула она, слегка поджав губы. – Все прошлое?
– Что ты имеешь в виду?
– Та натурщица, Анджела… Я видела вас на выставке. Могу я спросить, что у тебя с ней?
Лоренцо явно озадачил ее вопрос.
– Успокойся, никто, кроме меня, ничего не заметил, – уточнила Дориана, словно прочитав его мысли.
– Между нами ничего нет, – быстро ответил Лоренцо. – Поверь мне. Ничего серьезного.
– Мне так не показалось…
Лоренцо замешкался и отвел взгляд.
– Она была моей первой любовью, мы долгое время были вместе… Но сейчас все это позади.
Дориана устремила взгляд в сад.
– Ты уверен, что вас больше ничего не связывает? Может, ты давал ей какие-то обещания?
– Нет. Никаких обязательств, никаких обещаний я ей не давал, – решительно ответил он. – Тогда
