Завтра, завтра - Франческа Джанноне

– Я знаю. Все, что ты говоришь, – верно, – признался он. – Ты ведь так и сказал тогда на пляже, помнишь? «Знаю, ты пойдешь на все, лишь бы вернуть фабрику». Ну, я и пошел. И теперь я в шаге от своей цели.

Фернандо тяжело вздохнул.

– Да, я помню. Но я сказал тебе и кое-что еще. Я предупредил, чтобы ты был осторожен, пока не стало слишком поздно, иначе ты рискуешь потерять всех, кто тебя любит. Но ты не послушал. Ты уперся и поступил по-своему.

Лоренцо кивнул, закрыв глаза.

– За все приходится платить.

– Тогда я желаю тебе, чтобы ты добился своего и нашел покой. Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Ничего… – прошептал Лоренцо. Он знал, что добавить больше нечего, пришло время попрощаться и повесить трубку. Но что-то его удерживало.

– Ты звонишь в надежде, что я тебе помешаю? Остановлю тебя? – прямо спросил Фернандо.

Лоренцо открыл глаза.

– Нет, – твердо ответил он и повесил трубку.

Лоренцо уставился на телефон. «Я все же не смог», – горько подумал он. В конце концов, он солгал даже лучшему другу.

* * *

Ворот рубашки стягивал горло, не давая нормально дышать. Стоя перед зеркалом в своей комнате, Лоренцо попытался ослабить узел галстука, но это не помогало – проклятый воротник был точно каменный. Лоренцо посмотрел на свое отражение: затянутый в строгий фрак, он казался себе чужаком. Никогда прежде ему не приходилось надевать ничего подобного.

Костюм подбирали Дориана и ее мать. Точнее, они заказали его у портного семьи Гуарини: черный фрак с длинными фалдами, жемчужно-серый жилет поверх белоснежной рубашки и брюки без манжет в серо-черную полоску. «Хотя бы цилиндр не прикупили», – подумал он с облегчением. Дориана сказала, что в такую хорошую погоду можно обойтись без него – этикет позволяет.

Закрыв дверцу шкафа, где висело зеркало, он сел на кровать и натянул узкие лаковые туфли, затем встал и внезапно почувствовал, что ему не хватает воздуха. С тихим стоном он снова попытался ослабить галстук.

– Лоренцо, ты готов? – крикнул Доменико.

– Да, дядя. Иду, – негромко ответил он.

Он взял бумажник и вытащил из него измятый листок бумаги. Развернув его, он уставился на рисунок с вывеской «Ф. Колелла» над своей фабрикой и, глядя на него, вновь воспрял духом. Спрятав рисунок, он наконец спустился в гостиную.

Как только Лоренцо вошел, дядя и тетя поднялись с дивана.

– Какой красавец! – воскликнула тетя Луиза.

– Ты тоже великолепно выглядишь, тетя, – ответил Лоренцо.

Он и правда еще никогда не видел ее такой нарядной: на ней было платье из небесно-голубого шифона с жемчужной вышивкой и шляпка из органзы в тон. Луиза подошла к племяннику и с улыбкой поправила узел на его галстуке.

– Кажется, он завязан недостаточно туго, – пробормотала она.

– Не забудь взять с собой, – сказал дядя Доменико, протягивая пару серых замшевых перчаток. Поскольку дядя был свидетелем, ему пришлось облачиться во фрак темно-серого цвета. – Надевать не надо, просто держи в руке, – наставлял он. – А когда войдешь в церковь, положи рядом с молитвенной скамьей.

– Да, дядя, знаю. Мать Дорианы меня проинструктировала… – иронично заметил он.

Доменико кивнул и бросил на племянника взгляд, в котором Лоренцо прочел сожаление. После похорон Джузеппе их отношения так и не восстановились, хотя Доменико разрывался между отцовской любовью к племяннику и привязанностью к сестре.

– Не хватает последней детали, – сказала тетя Луиза и вставила в петлицу Лоренцо гвоздику. – Теперь идеально!

Дядя положил руку ему на плечо.

– Пора идти.

* * *

Когда они прибыли на площадь Дуомо, там уже собралась толпа гостей. Лоренцо вышел из дядиной машины и, прикрывая глаза рукой, рассеянно огляделся вокруг: некоторые лица были уже знакомы ему по многочисленным приемам, на которых он побывал, другие он видел впервые. Он поднял взгляд на собор: фасад представлял собой триумф барокко, с богатым декором, наверху высилась статуя святого Оронцо, а по бокам разместились еще две скульптуры. Это были два других покровителя города, но в тот момент Лоренцо не мог вспомнить их имена.

Выбор собора не подлежал обсуждению, ведь церемонию должен был провести сам епископ Лечче, который не мог отказать Эудженио Гуарини. «Еще бы, после того, как он пожертвовал им такую сумму», – подумал Лоренцо.

– Как думаешь, можно мне закурить? – прошептал он на ухо дяде.

Доменико, стоявший рядом с ним, заложив руки за спину, невозмутимо ответил:

– Это будет некрасиво.

Лоренцо фыркнул. Ему до смерти хотелось курить.

Вскоре раздался автомобильный гудок, и все повернулись на звук. К собору подъехал кабриолет – «Мерседес» ярко-бордового цвета, за рулем сидел шофер в форменной фуражке. Кабриолет когда-то принадлежал дедушке Дорианы, тот купил его еще до войны, а потом оставил в наследство сыну. Как-то за ужином Эудженио Гуарини похвастался, что таких автомобилей было выпущено всего семьсот семьдесят четыре штуки.

Дориана с сияющей улыбкой вышла из машины в сопровождении отца, который тоже был одет во фрак. Лоренцо услышал, как по площади разнесся гул восхищения. Дориана и впрямь была очаровательна, как настоящая принцесса. Она настояла на том, чтобы свадебное платье было точь-в-точь как у Жаклин Кеннеди: из шелка и тюля, с пышной юбкой, облегающим лифом и короткими рукавами. Нитка жемчуга на шее подчеркивала ее утонченную красоту. В руках она держала букет. «Цветы тоже должны быть как у Жаклин, – вспоминал он ее слова, сказанные матери. – Белые орхидеи, розы и гардении!»

– Пора, – сказал дядя Доменико, положив руку на плечо племянника.

Лоренцо кивнул, но не сдвинулся с места. Он не спускал с Дорианы глаз. Да, он сможет полюбить ее. И приложит к этому все усилия. Однако в этот миг разум сыграл с ним злую шутку: ему показалось, что к собору в сказочном платье под руку с отцом идет Анджела. Он почувствовал, как у него сжалось сердце.

Лоренцо наклонил голову и потер глаза руками.

– Лоренцо, гости ждут, – мягко поторопил его дядя. Наконец, он взял племянника под руку и повел в церковь.

* * *

Час спустя молодожены вышли из церкви под громкие аплодисменты. Их встретил рисовый дождь, веселые крики и радостные возгласы.

Анджела, стоя за невысоким каменным забором, наблюдала за происходящим. Ее взгляд остановился на Франко, который фотографировал пару, пока та остановилась на ступеньках собора. Затем она перевела глаза на Дориану, сияющую широкой улыбкой, и ее взгляд задержался на лице Лоренцо: она пыталась понять, что он чувствует. Анджела заметила, как он снова и снова прикусывает губу, – верный признак того, что он нервничает или беспокоится. Его взгляд показался ей странным и непонятным, но в то же время пустым, лишенным всяких эмоций.

«Он не выглядит счастливым, – с облегчением подумала Анджела. – Хорошо, что я пришла». По крайней мере теперь она окончательно смогла убедиться в том, что и так знала: Лоренцо не любит эту девушку, разве что чувствует смутную привязанность. Он женился на ней ради денег, чтобы вернуть свою проклятую фабрику. Анджела вспомнила, как Фернандо сказал ей на Рождество: «Его одержимость приведет к беде», и пожал плечами с видом человека, принявшего неизбежное.

Что же до самой Анджелы, теперь ее ничего здесь не удерживало. Она не собиралась отказываться от счастья. Франко предложил ей поехать в Рим и сказал, что такая, как она, легко сможет пробиться в мире кино. Он был в этом уверен.

«С таким личиком ты сможешь достичь чего угодно», – говорил он.

Анджела твердо пообещала себе, что станет богатой и знаменитой, и однажды Лоренцо увидит ее в каком-нибудь фильме или прочтет о ней в газетах… Она в последний раз взглянула на него и заметила фальшивую улыбку, с которой он благодарил гостей, столпившихся для поздравлений. Вдруг по ее щеке скатилась слеза.

– Глупец, – прошептала она, вытерла лицо тыльной стороной ладони и пошла прочь.

* * *

Аньезе сидела на полу, скрестив ноги, и сосредоточено писала на листке бумаги, лежавшем на журнальном столике.

– Что делаешь? – спросил Джорджо, устраиваясь на диване.

Она подняла голову.