Ступени к чуду - Борис Семенович Сандлер

Разгульная весна настолько измотала его, что, едва поев, он заваливался на боковую. Он даже не обращал внимания на то, что дома, в последнее время происходит что-то необычное: комнаты заставлены огромными ящиками, куда хозяйка аккуратно складывала посуду и книги, там и сям стоят туго набитые чемоданы, куда-то исчез аквариум с пестрыми рыбками. Не замечал он и жалостливых взглядов хозяйки. Проходя мимо спящего кота, она всякий раз останавливалась, прикладывала полные руки к груди и говорила: «Мы покидаем тебя, Васька… навсегда. Что будет с тобой, с нами?» Васька ничего этого не видел и не слышал: он крепко спал, но и во сне спешил куда-то, быстро перебирая лапами.

И сказал один мудрец другому:

— Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастия размышляй.

— Что же вы хотите этим сказать?

Луна изредка выглядывала бочком из-за тяжелых снежных туч, разрывала пространство на куски теней и света и латала ими землю. В очередном видении Васька увидел себя идущим по незнакомой дороге. Таинственный белый мотылек по-прежнему порхал перед его носом, манил за собой. Куда? Зачем? Васька не знал, он шел, повинуясь инстинкту.

…Однажды он вернулся домой, поскребся в запертую дверь, живо представив себе, как сейчас с той стороны прошуршат знакомые шаги, потом щелкнет замок, дверь приоткроется и хозяйка, как всегда, встретит его словами: «Явился, пропащая душа!»

В этот раз ему долго не открывали. Он собрался было мяукнуть, чего обычно не делал, но тут послышалась возня: кто-то никак не мог отпереть замок. Наконец дверь отворилась, и на пороге вырос чужой человек. Васька, задрав голову, с любопытством и недоумением поглядел на чужака, точно хотел спросить, что он тут потерял.

Чужак присел на корточки и вдруг ни с того ни с сего дунул коту в ухо. Васька резко тряхнул головой и неодобрительно фыркнул: ничего себе шуточки! Однако чужаку игра очень понравилась. Больше того, выставив «козой» два пальца, он изготовился заехать ими Ваське в глаза. Это было уж слишком. Кот ощетинился, встопорщил усы и распустил когти. Мгновенно осев на задние лапы, он мазнул обидчика по лицу, да так, что на щеке у того сразу вспухли красные полоски. Чужак вскрикнул, вскочил, и в тот же миг Васька ощутил тупой удар в брюхо. Он кубарем покатился вниз по лестнице, а вдогонку неслось:

— Сукин кот! Попадись мне еще!

Больше Васька домой не показывался. Да можно ли называть домом место, откуда тебя изгнали? Тапера он целыми днями пропадал на свалке, как и множество других неприкаянных собак и кошек, роясь среди отбросов в поисках куска насущного. Только ночевать он возвращался на старый чердак

Кот сильно изменился. Из-под грязной шкурки, потерявшей прежний лоск, выпирали во все стороны кости; он запаршивел, глаза его налились тоской и злобой. Людей он сторонился, и когда кто-нибудь из них появлялся на свалке, начинал страшно шипеть и фыркать, изгибался пружиной, готовой вот-вот взлететь и развернуться на лету. И между мусорщиками прошел слух, что на свалке завелся бес в обличье кота.

О прежней жизни Васька не вспоминал. Только во сне он помимо воли часто видел мать — белую миску с синей каемочкой, уютную теплую кровать, аквариум с рыбками, а иногда ему даже снилось, что хозяйка почесывает ему спинку. После таких незваных сновидений он просыпался среди ночи и до самого рассвета тупо глазел в темноту, опутанный тоской о былом.

Прошлой ночью ему снова привиделся родной очаг, и весь день он чувствовал себя разбитым и раздраженным: отгонял других котов и кошек, а один раз даже бросился, распустив когти, на безобидного хромого пса.

Пьяного мужчину, неожиданно появившегося на свалке, Васька не заметил, а то бы, конечно, узнал в нем чужака. Зато чужак сразу положил глаз на знакомого кота. Оглядевшись вокруг, он быстро нашел то, что искал. Васька в это время выцарапывал из снега примерзшую хлебную корку. Лишь в самую последнюю секунду, когда булыжник был уже на излете, он инстинктивно почувствовал, как что-то тяжелое и грозное неотвратимо приближается к нему. Собрав жилистые мышцы в комок, Васька отпрянул в сторону. Но было поздно — камень догнал его. В ушах засвистело, черное пятнышко на лбу Белянки придвинулось, и Васька стал проваливаться в него…

Дорога становилась все шире, белый мотылек обернулся мерцающим огоньком, который разгорался все ярче и ярче. Ваське наконец удалось вырваться из цепких зубов прошлого. Он ощутил удивительную легкость, ему стало непередаваемо хорошо и свободно, как, пожалуй, никогда и не бывало в той, оставшейся позади жизни.

Заря пришла в назначенный час. Ночью подвалило еще снегу, чистого, красивого. Он искрился и блестел в лучах рассветного солнца. Морозный воздух был тих и светел.

И сказал один мудрец другому:

— Суета сует, гэвэл-гэволим, все — суета.

— Да. Но что же вы хотели этим сказать?

Персонажи для ненаписанного рассказа

Рассказ

Часы начали отсчитывать новые сутки, но я пока не ощущал их прихода. Вчерашний вечер еще длился для меня или, иначе сказать, я все еще оставался в нем. Он смотрел на меня с зубчатых лепестков белой гвоздики, и у него были глаза той случайной девушки, которая мне ее на бегу протянула. Время от времени я подносил цветок к лицу, вдыхал его сладковатый запах и по привычке думал о том, с чем бы его сравнить. Ничего особенного в голову не приходило. Ну, скажем: «так пахнут ее волосы…»

В троллейбусе (наверное, последнем — тоже из того, вчерашнего дня) ехали, кроме меня, еще несколько пассажиров. Один из них, уйдя с головой в поднятый воротник своего пальто, однообразно поклевывал носом. Каждый раз, когда троллейбус подбрасывало на выбоинах, спящий вздрагивал, на мгновение просыпался и испуганно приникал к темному окну, но видел в нем лишь свое отражение.

На заднем сиденье пристроилась молодая парочка. Парень и девчонка прижимались друг к другу так тесно, точно боялись, что если между ними останется хоть щелочка пустого пространства, она их разлучит навсегда. Он и она. Она и он. Тут следовало бы написать слитно: ОНАИОН. Казалось, они забыли о времени и время забыло о них.

С другой стороны сидела женщина. Одна. Лицо ее было повернуто к окну, нижняя губа напряженно прикушена. Я увидел, как она провела пальцем по щеке за очками. Не сразу я понял, что она плачет.