Ступени к чуду - Борис Семенович Сандлер
Однажды, это было, кажется, в двадцатую ночь, Ноях пробудился до зари с чувством человека, забывшего перед уходом из дома захватить что-то важное. Он облазил всю каюту, потом разбудил сыновей и вместе с ними принялся обшаривать каждый уголок своего. громадного плавучего саркофага. Они заглядывали в трюмы и отсеки, в клети и клетки, в фуражные кладовые, снова и снова пересчитывали животных, гадов и птиц… все были на месте: семь пар чистых и две — нечистых.
Сыновья злились и смотрели на старика сердитыми заспанными глазами: «Что вдруг стряслось, отец?» — «Забыл… А что — не знаю».
— И из-за такого пустяка ты поднимаешь шум среди ночи? — возмущался Яфес. — Ну, забыл… Что же, мир перевернется? Так он уже перевернулся!
— Ты не прав, сын мой.
Он стоял против сыновей в тесном коридоре. Вглядывался в глаза каждого. Вот они, его плоть и жизнь, от одной матери рожденные — и все такие разные, не похожие ни на него, ни друг на друга. Вот первенец Шем, смуглолицый, с большими темными глазами, в которых издавна затаилась неизбывная скорбь… откуда ей было взяться в мальчонке? Вот Хом, именуемый в семье «скарабеем». Видом не вышел — высокий, худой, ушастый, длиннорукий и длинноногий, но в работе — ловкий и сноровистый. Вот Яфес, младший, всеобщий любимец, статный молодец с белокурыми, до плеч, волосами. Удержать его дома было невозможно: целыми днями он бродил по лесам с луком и стрелами.
— Ты неправ, сын мой. Пустяков в мире нет. Господь не утруждал себя сотворением лишнего. Даже те создания, которые кажутся бесполезными — букашка, блоха или комар, — имеют свое предназначение, свое место среди других тварей, и в каждой из них всевышний обнаруживает себя.
— Даже в крысе? В жабе? В змее? В мерзких пресмыкающихся гадах? — отозвался Яфес, передернувшись от брезгливости.
Ноях на минуту задумался, расчесывая бороду своими грубыми, заскорузлыми пальцами землепашца.
— Когда человек согрешит, — сказал он наконец, — и приходит время карать его за грехи, господь смотрит на этих несчастных тварей и думает про себя: «Им позволено жить, хотя польза от них небольшая. Чем же человек хуже их? Неужели мне искоренить его? Ведь он может принести миру столько добра!»
— И поэтому, — горько усмехнулся Шем, — твой всевышний ниспослал на мир Потоп, уничтоживший всё живое?
— Да, это правда, — вздохнул Ноях, — но даже бог не мог предвидеть, что единственное существо, которое он наделил разумом, обернет его против себя…
На этом спор закончился. «Поняли ли они меня? — думал потом Ноях, не раз возвращаясь в мыслях к ночному разговору. — Впрочем, сыновья редко понимают отцов».
И все же томящее чувство утраты, ощущение, что на покинутой земле он забыл нечто очень важное, исчезнувшее бесповоротно, точило его, грызло его разум. Но что? Хоть возвращайся назад, домой… Ах, где он теперь, этот дом, эта желанная пристань, к которой мог бы пристать ковчег?
Ра отложил книгу и подошел к иллюминатору. Он привычно вглядывался в темноту, все еще надеясь, что вдруг, ненароком, как бывает в сновидениях, откроется его взгляду Голубая планета.
За иллюминатором начался звездный дождь. Ярко-красные, зеленые и фиолетовые, желтые и розовые раскаленные обломки материи мелькали в плотном, все сгущавшемся пространстве, и за ними тянулись длинные пышные хвосты. Перед тем как истаять, они вспыхивали ярче. Во время таких дождей Ра чувствовал себя особенно одиноким в звездном челноке «Гимл». Еще мальчиком, когда Ра жил вместе со своим племенем Странников в астролете «Байс», он, бывало, сутками сидел в слайдокамере: стоило зарядить проектор кассетами, и на десятках экранов оживали фантастические пестрые картинки. Кристаллические кассеты, сконцентрированная память летающего племени, открывали перед ним таинственные миры, и он, Ра, всматривался в эти образы с трепетом в сердце, полном изумления и страха.
Звезды… мириады звезд. Одни рождаются, другие умирают. Каждая звезда, как бы она ни была мала или велика, имеет свое место в галактике, свой дом, свою судьбу. А Странники? Неужто в бесконечной Вселенной нет берега, к которому мог бы пристать их астролет? «Байс» — значит дом, нечто надежное, уютное, спокойное. Из слайдокамеры Ра возвращался измученный, растревоженный и, повалившись на постель, тут же засыпал.
В детстве маленький Ноях пропадал все лето у деда на бахче. Старый Месошелах жил на отшибе, в стороне от детей. Несмотря на свои более чем преклонные годы, он был здоровым, крепким стариком с длинными жилистыми руками и широкими, как листья тыквы, ладонями.
Среди внуков — а на внуков его сыновья и их многочисленные жены не скупились — Ноях был ему ближе всех. Это он, Месошелах, дал ему имя Ноях — «покой» — и, простерев руки над новорожденным, благословил его на веки вечные, сказав: «Он утешит нас в трудах рук наших при возделывании земли, которую проклял господь».
Нояху запомнились поздние вечера на бахче: они с дедом сидят у костра, над их головами мерцает тихое небо, что ни миг роняющее новую звезду. Сердце у мальчика замирает, он прижимается к руке старика.
— Дед, а не может случиться так, что небо в одну ночь растеряет все звезды? Дед, почему днем бывают и солнце и луна, а ночью — только луна? Дед, почему?
— У тебя целый мешок «почему», — останавливает его Месошелах, — чтобы на них ответить, мне понадобится еще тысяча лет жизни.
— Дед, откуда я?
Месошелах подбрасывает в огонь сухие колючки и поглаживает себя по величавой волнистой бороде, словно велит волнам успокоиться.
— Когда я взял для твоего отца жену Батенош, они полюбили друг друга, и она принесла ему сына. И тело младенца было бело, как снег, и румяно, как цветок розы, а волосы на голове — белее овечьей шерсти. И глаза его были прекрасны, и когда ом открыл их. весь дом осветился светом солнца. И устрашился отец твой Лемех и прибежал ко мне. Он решил, что дитя зачато не от него, а от Сынов Неба, и умолил меня пойти к моему отцу Еноху, который жил тогда среди них, чтобы узнать правду. И я отправился на край земли, зная, что найду там своего отца, и Енох сказал: «Вот я, сын мой, но зачем ты пришел ко мне?» И я поведал ему о том, что случилось в доме Лемеха, и он сказал: «Новые дела совершатся на земле, ибо среди ангелов и Сынов Неба многие грешат и входят к земным женщинам, и рождают с ними детей. Оттого
