Это - Фай Гогс
– Поверенного мой ответ удовлетворил, и он ознакомил меня…
– …со своей надувной куклой по имени Патрик?
– …со своим планом. Примерно через месяц я поступил в Северо-Западную военную академию Святого Иоанна в Висконсине…
– …потому что понял: без узких штанов с лампасами и маршей под патриотические песни твоя карьера серийного убийцы пойдет по…
– …с документами на имя Максимилиана Брэдшоу. В этой академии я, изображая больного с синдромом Дауна, страдающего от последствий полиомиелита, провел три…
– …самых счастливых года своей жизни?
– Вот что: или ты перестанешь меня перебивать, или шагу потом не ступишь без моего согласия. Выбирай.
– А-а, так ты просил меня не перебивать? То-то смотрю, что разговор у нас сегодня как-то не клеится! С нетерпением жду продолжения!
– Идея поверенного оказалась нехитра: мой персонаж должен был спровоцировать определенную реакцию кадетов и преподавателей академии; добиться, чтобы ее документально зафиксировали; затем сбежать и представить все так, будто он, доведенный до отчаяния преследованием на почве нетерпимости совершил самоубийство. Тела, разумеется, так бы и не нашли. Но сначала мне нужно было еще туда попасть, и я пока не понимал – как?
Однако поверенный уверял меня, что несмотря на тяжелый недуг моего героя, «его и двух гипотетических членов его команды мечты – сиамских близняшек, одна из которых умеет держать спички, а вторая – не кричать на огонь, скорее прокатили бы с возможностью кое-как напялить тоги олимпийских божеств и разжечь какой-нибудь очередной дурацкий спортивный факел, чем не пустили бы на военный плац ломать строгую геометрию каре его однополчанам».
После его подробных объяснений я согласился, что и на этот раз он был абсолютно прав. Последние двенадцать лет никто в этой стране и куска не мог прожевать, не подумав десять раз вот о чем: как же вышло, что идиота со скобами на ногах послали служить во Вьетконг?[39] «Нам осталось лишь открыть шлюзы идиотизма на полную и устроить настоящее идиотическое половодье, – говорил поверенный, – а затем выбрать место посуше и спокойно дождаться звонка от командования армии США, которое не устоит перед соблазном украсить свои кабинеты фото, где рядом с ними будет запечатлен персонаж, будто живьем сошедший с картины позднего Пикассо и поэтому опровергающий любые слухи об их черствости и филистерстве».
А еще он не сомневался, что после самоубийства моего героя академия постарается избежать огласки, «и по совокупности диагнозов пациента раскошелится ляма на три».
Сначала этот план не вызывал у меня особого беспокойства. Мне даже казалось, что с моей подготовкой я уже был способен провернуть операцию посерьезней. Но шел две тысячи восьмой, и многое из того, что теперь нам кажется само собой разумеющимся, тогда было в диковинку. Просто чтобы набрать короткое слово «даун», требовалось многократно и что есть силы нажимать на кнопки ископаемого механизма, который смастерил косматый скандинавский дикарь – пока твои пальцы, глаза и анус не начинали кровоточить. В моем же случае речь шла о дауне в пилотке!
Словом, я вступил на неизведанную стезю. В результате произошло то, чего я никак не мог предвидеть: что бы там не пытались втемяшить нам в голову бель-эйрские[40] задохлики, оказалось, в армию идут вовсе не для того, чтобы третировать себе подобных. Вместо того, чтобы начать надо мною глумиться, мои новые товарищи вдруг принялись изо всех сил меня опекать!
Мне пришлось срочно вносить модификации. Так, Макс был вынужден стать геем. Однако быстро выяснилось, что для успеха моей миссии было слишком мало неусыпно следить за здоровьем зубов, и припадая на обе ноги, проноситься сквозь облачко дорогого французского парфюма…
– Мало? Так вот зачем были нужны все эти разговорчики про наш с тобой общий кровоточащий…
– …поскольку ко мне по-прежнему со всех сторон продолжали тянуться твердые мужские…
– …тот случай, когда молчание будет красноречивее любых слов…
– …руки поддержки. И тогда я набрался храбрости…
– Ну, пошло-поехало: храбрость геев, небинарные сортиры, а потом на свет появится членорезательная машинка – и пиши…
– …и с увлечением принялся строчить лживые доносы на моих новых друзей, вспомнив о том, что если в армии кого и ненавидят, так это стукачей, полагая, что круговая порука убережет их от очередного Перл-Харбора.
Это сработало, но только отчасти. Хотя жертвы моих наветов с презрением отвернулись от меня, но до настоящих издевательств было еще ох, как далеко! Только теперь мне стал понятен необычайный масштаб задачи, которую поставил передо мною поверенный. По плану меня должны были хотя бы время от времени избивать – но как, черт побери, я мог заставить толпу до шовинизма правильных сопляков забыть о ратных подвигах их дедов и отцов, не говоря уже о трудовой доблести работников тыла, и навтыкать зуботычин хромому дауну – будь он хоть тысячу раз гей?
Мне пришлось засесть за книги, чтобы развить стиль своих пасквилей до совершенства. Лучшие образцы я оставлял на видном месте, и когда из моего носа потекла первая, пока еще несмелая струйка крови, подобная первой весенней капели, подобная раннему вешнему ручейку на припёке, под веселую птичью разноголосицу пробивающему себе дорогу меж покрытых хрустким настом жнив…
– Ты хоть представляешь, сколько моих самых наипрепакостнейших виршей тебе придется теперь выслушать только за один этот «хрусткий наст» – который, главное, еще и на «припёке»?!
– …я счел свои первые литературные опыты вполне удавшимися. А чтобы закрепить шаткий успех, стал воровать у них вещи и деньги. Струйка окрепла; забурлила, покатила, побежала по дубравушкам…
– …за «дубравушки» вас ждет расправушка…
– …и весям…
– …И за «веси» вам отвесим…
– …Мне захотелось еще глубже погрузиться в прошлое своего героя. Я живо представлял себе множество разных душещипательнейших моментов его жизни – например, как он неловко прятал от старшей сестры умыкнутый у нее журнал с Джорджем Клуни на обложке, рыдал при просмотре «Американского идола», оплакивая провал своей компании по ошельмовыванию бойкой фаворитки, украдкой бросал застенчивые взгляды на очкастого зубрилу за соседней партой, в чьем рюкзаке вот-вот найдут подброшенные им ответы на завтрашнюю контрольную, или давал неожиданный отпор шайке уличных недомерков, намарав в службу опеки несколько пронзительных клеветнических анонимок.
Поверенный требовал от меня исключительной точности в создании таких сцен, и вскоре я достиг действительно впечатляющих результатов. Например, я мог отчетливо «вспомнить» запах свежей типографской краски от того журнала; точное расположение каждой вещи в комнате; страх Макса, что его слезы
