Люди без внутреннего сияния (СИ) - Постюма Йенте

Через два дня после этого у меня был день рождения. Мы с Филипом сидели с коктейлями под зонтиком на пляже, уставшие от нервного напряжения, но при этом довольные. Я призналась, что боюсь не жить, а ждать на запасном пути. «С недавнего времени я поняла, — сказала я, — что не столько хочу иметь ребенка, как не хочу не иметь ребенка или не хочу не хотеть ребенка». Он сказал, что я однажды наорала на сынишку его друзей и он с тех пор сомневается, смогу ли я быть хорошей матерью.

Когда мы вернулись из отпуска, у меня появились усы. Я полезла гуглить и выяснила, что у беременных над верхней губой могут появиться пигментные пятна. Но еще такие усы бывают от стресса.

Два года спустя я ехала на велосипеде против движения и чуть не врезалась в женщину.

— Сука! — заорала она.

— Не обязательно сразу оскорблять, — сказала я.

— Обязательно, — рявкнула она, — когда у тебя на багажнике ребенок!

У нее за спиной на пластиковом троне восседала маленькая белокурая девочка и злобно смотрела в мою сторону.

Люди с детьми считают, что им все позволительно, думала я по дороге в кафе. Начался дождь. Я вспомнила, как мамин плащ раздувался прямо перед моим лицом, когда она везла меня на багажнике. Больше я никогда об этом не думала. Я часто старалась вспомнить хоть какие-то детали. Самым ужасным было то, что я забыла ее голос.

Было людно. В глубине кафе я увидела Томаса. Пока он жил у меня за углом, мы часто смотрели вместе телевизор, но потом у него начались серьезные отношения с ревнивой женщиной, и мы потеряли друг друга из вида.

Я пробралась к нему сквозь запах пота мимо мокрых курток, он был удивлен, когда меня увидел. У них с ревнивой женой было уже две дочки, и на работе тоже все шло хорошо, сказал он. Он готовился к большому международному прорыву.

— Как здорово, — сказала я. — Две дочки.

Он спросил, работаю ли я по-прежнему в музее. Он видел меня там пару лет назад.

— Я жутко торопился, иначе непременно остановился бы, — сказал он.

Я вспомнила, что тоже как-то раз видела, как он проезжает мимо с детьми на велосипеде, и быстро сделала вид, будто что-то подбираю с пола.

— Нет, я теперь пишу для газеты, — сказала я. — Интервью.

Он кивнул. Я тоже кивнула. Мы оба посмотрели в свои стаканы с пивом. Потом я рассказала, что тоже хочу ребенка, но все мои отношения заканчивались слишком быстро.

— А мне скоро тридцать шесть, — сказала я, и в глазах у меня защипало.

— Господи, — сказал он. — У тебя по-прежнему все серое?

Дома я посмотрела шоу, где врач рассказывал о женщинах, которые так и остались бездетными. «Это можно сравнить с хроническим заболеванием, — сказал он, — которое очень сильно влияет на вашу жизнь и никогда не излечивается».

Я позвонила одной подруге, которая была старше меня, и у нее тоже не было детей. «Мне уже поздно, — сказала она. — Но если тебе хочется завести ребенка, все возможно. Только ты должна сфокусироваться». У нее самой был СДВГ, и она не могла как следует фокусироваться. Если мне требовалось что-то ей рассказать, я должна была говорить очень быстро, чтобы она не успела отвлечься.

Первое, на что я обратила внимание, когда встретила Артура, была глубокая морщина у него на лбу и копна волос.

— Я Артур, — сказал он.

Голос у него оказался выше, чем я ожидала. Когда он улыбался, морщина исчезала.

Он был создателем кровавой компьютерной игры, ставшей хитом во всем мире. Я брала у него интервью для газеты. Редактор сказал, что оно должно быть о смерти и том, каково это — каждый день придумывать новые способы убийства людей.

— Мне просто нравится, — сказал Артур. — Искусство в том, чтобы сделать это как можно красивее и реалистичнее.

Ребенком он так боялся монстров, что почти не спал. И чтобы вылечиться от этого страха, смотрел фильмы ужасов. Теперь его не пугали даже самые страшные сцены. Его завораживало мастерство, с которым эти сцены сделаны. Когда я спросила его, верующий ли он человек, он скорчил гримасу.

— Я не боюсь смерти, — сказал он. — Так что мне не нужна религия.

Погребальные ритуалы его тоже не интересовали. Поэтому ему было плевать, пусть бы его после смерти даже подвесили вверх ногами на колокольне. Я сказала, что тоже не боюсь смерти и сожалею об этом. Люди с ярко выраженным страхом смерти считаются наиболее продуктивными. Ими движет желание оставить что-то после себя. Я в основном лежала дома на диване.

— Это уже как будто я почти умерла, — сказала я.

Артур сказал, что он продуктивный, но смерти при этом не боится. Это меня немного успокоило.

Он прислал мейл о том, что в третьем абзаце у меня опечатка, но в остальном это одно из лучших его интервью за последние десять лет. Я задумалась, какие интервью нравились ему одиннадцать лет назад. После этого мы стали переписываться по электронной почте. Однажды утром, спустя три недели после интервью я вышла на улицу и обнаружила его у своей двери. Он как раз собирался бросить в мой почтовый ящик какой-то конверт.

— Не думай, я тебя не преследую, — сказал он и смущенно сунул конверт мне в руки.

В переписке мы обсуждали сериал про итальянскую мафию, который ему очень понравился. Он записал мне на диск все сезоны. В тот же день мы посмотрели первые серии, устроившись рядом у меня на диване.

У Артура дома был огромный плоский экран. На нем я в первый раз сыграла в его игру.

— Почему мой человечек ничего не делает? — спросила я. — Не надо мне никаких сцен с бесконечными объяснениями.

И я стала жать на все кнопки подряд, пока человечек не начал снова мне подчиняться.

— Это не человечки, — сказал Артур. — Это персонажи. И у них есть сценарий.

Игра была про народ, изгнанный давным-давно на планету с ядовитыми газами, из-за чего у людей сформировались носы как у муравьедов и шершавая кожа. У них был страшноватый, но харизматичный вождь, который призывал своих последователей силой отобрать у людей земной рай.

— Правда красиво? — спросил Артур, когда я отстрелила кому-то полголовы и жертва, женщина, медленно повалилась на колени и рухнула прямо мне под ноги, предоставив прекрасный обзор наполовину отстреленной головы.

— Он такой милый мальчик, — сказала мама Артура.

Мы сидели в итальянском ресторане. Артур с отцом вышел на улицу, чтобы помочь ему разобраться с парковочным автоматом. У его отца была такая же буйная шевелюра, как у Артура, но уже слегка поредевшая. У матери были его глаза, но морщина на лбу отсутствовала.

— Он очень заботливый, — сказала она.

Я кивнула и вспомнила японскую фарфоровую пиалу, в которую он после еды выкладывал шоколадные конфеты на десерт. Он всегда покупал несколько конфет из белого шоколада, потому что я любила их больше всего. «И его кофе, — подумала я, — надо не забыть похвалить его кофе». На его крошечной кухне стояла здоровенная кофемашина.

— Он делает отличный кофе, — сказала я и посмотрела на его сестру, которая сидела напротив меня и пялилась в телефон. Потом я стала изучать салфетку.

— Я тебя погуглила, — сказала его мать. — У тебя получаются забавные интервью. — Она наклонилась ко мне ближе: — Артур сказал, что у вас с ним может получиться.

Она говорила все, что думала, совершенно не стесняясь, и мне от этого стало комфортно. Его сестра оторвалась от телефона.

— Не слушай мою мать, — сказала она. — Она чокнутая.

Брови у отца Артура были такие длинные, что нависали над глазами. За ужином он рассказал, что окончил школу гостиничного менеджмента и до самой пенсии работал в пятизвездочном отеле сначала официантом, а потом менеджером. Он сожалел, что его сын не захотел связать себя с гостиничным бизнесом.

— У него к этому чутье, — сказал он и поднял брови.

Он напуган, подумала я, когда увидела его глаза. И задумалась, были ли у него такие же брови, когда он руководил отелем, или он отрастил их уже после того, как вышел на пенсию.