Китайская мифология: обитатели небес, духи местности и демоны - Аглая Борисовна Старостина

посланцы в красном упоминаются в сюжетной прозе неоднократно, но по большей части вне всякой связи с экзаменами. Это были высокопоставленные гражданские чиновники потустороннего мира, часто имевшие доступ к реестрам Управляющих судьбами (см. Сымин), могущие, например, по просьбе молящегося отсрочить смерть или способствовать заключению удачного брака.

Чжу-и становится популярен именно как покровитель студентов позже, в эпоху Сун, когда система государственных экзаменов приобрела небывалое значение и стала главным механизмом отбора на чиновничьи должности. Согласно сборнику Чжао Линчжи «Хоу цин лу» («Записи об изысканных яствах», XI–XII вв.), когда известному литератору и политику Оуян Сю (1007–1072) приходилось по службе проверять экзаменационные сочинения, ему показывался Чжу-и, кивком указывая на талантливые работы. Этот анекдот положил начало поверью, согласно которому Чжу-и мог явиться любому экзаменатору во время проверки сочинений и кивнуть ему.

По некоторым последующим толкованиям, Посланец в красных одеждах – это дух знаменитого ученого Чжу Си (1130–1200): его фамилия записывается тем же знаком, что и слово «чжу», «красный», в имени Чжу-и. Один из самых влиятельных интеллектуалов за всю историю существования конфуцианства, Чжу Си был персонажем множества легенд. Поскольку с XIV в. его толкования классических книг легли в основу экзаменационной системы, а чжусианство в целом заняло видное место в государственной идеологии, отождествление духа – покровителя экзаменующихся с Чжу Си было закономерным.

Чжу-и обычно изображается как сидящий длиннобородый старец в красных чиновничьих одеждах, иногда в паре с Куй-сином (см. с. 35); в храмах Вэнь-чана статуи Чжу-и и Куй-сина находятся слева и справа от статуи собственно Вэнь-чана. В руках у Чжу-и красная же кисть или книжный свиток.

Предполагается, что Чжу-и, как и Вэнь-чан с Куй-сином, – это звездный дух. Его звезда находилась в составе созвездия Вэнь-чан, то есть, как и Куй-син, Чжу-и соотносился с Большой Медведицей. Народная книга «Тао юань мин шэн цзин» («Канон просветленного мудреца из Персикового сада», XVIII или начало XIX в.) даже называет перерождением Чжу-и как звездного божества воинственного бога Гуань-ди (см. с. 131). Юань Мэй в сборнике «Сюй цзы бу юй» («Продолжение [книги] „О чем не говорил Конфуций“», 3.9) описывает небесный совет в звездной палате Вэнь-чана, где Чжу-и играет роль советника бога учености. Чжу-и, как и сам Вэнь-чан, а также Куй-син, Гуань-ди и Люй Дунбинь, входит в число «пяти Вэнь-чанов».

Впоследствии Чжу-и воспринимали как божество, не столько покровительствующее талантливым и недооцененным ученым, сколько дарующее экзаменационную удачу. Ему молились об успешной сдаче испытаний нерадивые студенты. Расхожим стало предание о том, что Чжу-и может показаться экзаменатору, чтобы заставить его положительно оценить слабое сочинение; отсюда возникла поговорка «Чжу-и кивнул по секрету», обозначающая неожиданный успех слабо подготовленного кандидата. По словам автора пионерской работы о китайской мифологии С. М. Георгиевского (1851–1893), «дух Чжу-и сделался известен как опора студентов, не рассчитывающих на то, что их познания обеспечат им успех на экзаменах».

В этом качестве Чжу-и пользуется некоторой популярностью и в наши дни.

Литература

Георгиевский С. М. Мифические воззрения и мифы китайцев. СПб.: Типография И. Н. Скороходова, 1892. С. VIII.

Рифтин Б. Л. Вэнь-чан // Духовная культура Китая: Энциклопедия в 5 т. Т. 2: Мифология. Религия. М.: Восточная литература, 2007. С. 412.

Чжу Шаншу. Сун дай кэцзюй юй вэньсюэ. Пекин: Чжунхуа шуцзюй, 2008. С. 496–497.

У Ган

У Ган

У Ган – житель Луны. Он рубит огромное дерево, которое каждый раз восстанавливается, из-за чего У Гана сравнивают с Сизифом.

Мифологии народов мира изобилуют разнообразными «лунными людьми». Нередко рядом с лунным человеком видят дерево или куст (как в пьесе Шекспира «Сон в летнюю ночь»). К числу таких персонажей принадлежит и У Ган.

Это имя стало известным относительно поздно, в IX в. Но о человеке на Луне говорили в Китае и раньше. В астрономическом трактате Юй Си (281–356) «Ань тянь лунь» («Рассуждение о том, покоится ли небо») сообщается о поверье, согласно которому на Луне есть коричное дерево и бессмертный – если смотреть на только что народившийся месяц, будут видны его ноги. По мере того как месяц округляется, бессмертный становится постепенно виден, а потом появляется и коричное дерево. Правда, в дошедшем до нас тексте Юй Си этих слов нет: они сохранились в составе 4-го цзюаня «Тайпин юй лань» («Высочайше просмотренной [энциклопедии] годов Тайпин», 977–984 гг.).

Скорее всего, дерево видели на Луне раньше, чем «бессмертного»: 957-й цзюань «Тайпин юй лань» цитирует отрывок из «Хуайнань-цзы», тоже, впрочем, отсутствующий в современном тексте: «На Луне есть коричное дерево». Археологические находки свидетельствуют о том, что в эпоху Хань на погребальных рельефах на лунном диске иногда изображали дерево, хотя его нельзя точно идентифицировать. При этом в любом случае раньше, чем дерево, в Китае на Луне замечали жабу, а затем зайца. Кроме того, на Луне обитала бывшая жена стрелка И (см. с. 113), прекрасная Чанъэ (Хэнъэ), – некоторые предполагали, что она и стала той самой жабой[11].

Эти лунные персонажи были тесно связаны с темой бессмертия. Чанъэ смогла прилететь на небо, похитив снадобье бессмертия у мужа. Зайца рисовали толкущим в ступке то же снадобье. Когда появляется представление о том, что на Луне растет еще и дерево, оно тоже в какой-то момент начинает ассоциироваться с бессмертием – и его называют коричным.

Под коричным деревом (гуй шу, или просто гуй), растущим на Луне, в дотанский период имелась в виду кассия, или китайский коричник, Cinnamomum aromaticum. Цветы коричника белые, пахучие, а кора его была не только ценной пряностью, но и популярным ингредиентом даосских лекарств, которые принимали, чтобы продлить жизнь. Одного из персонажей «Ле сянь чжуань» («Отдельных жизнеописаний бессмертных»), раннего даосского агиографического сборника, который приписывают кисти историка Лю Сяна (79–6 гг. до н. э.), звали «Коричным отцом» (Гуй-фу). Гуй-фу питался корицей и листьями мальвы, примешивая к ним мозг черепахи («на тысячу пилюль десять цзиней корицы»), и это позволило обрести ему необычное долголетие: его встречали из поколения в поколение. Дерево, кора которого имела такие чудесные свойства, прекрасно подходило для того, чтобы в его тени лунный заяц и жаба готовили свой эликсир.

В самой ранней записи сюжета об У Гане, где впервые упоминается и его имя, скорее всего, речь тоже идет о кассии: внешний слой ее коры имеет свойство восстанавливаться, как и у лунного дерева в этой легенде. Согласно книге Дуань Чэнши (ум. 863) «Юян цза цзу» («Пестрые заметки с южного склона горы Ю»), У Ган был сослан на Луну. «Раньше говорили, что на луне есть коричник и