Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон

55.

Несмотря на подчас раздражающий скепсис Хардвика и его язвительные выходки, Гурни уважал его за ум и прямоту — качества, делающие собеседника по-настоящему ценным.

Объяснять новые опасения по телефону не хотелось. Он позвонил, убедился, что Хардвик дома, и под вечер выехал к нему, в дом на холмах над Диллуидом.

С порога Хардвик встретил его своей знакомой вызывающей улыбкой. В руках — две бутылки «Гролша». Одну он протянул Гурни и направился к маленькому круглому столику в углу гостиной.

— Итак, Дэйви, дружок, что за история?

Гурни сделал глоток, поставил бутылку и изложил свои сомнения и догадки. Когда он закончил, Хардвик долго смотрел на него, прежде чем заговорить.

— Я правильно понял? Ты предполагаешь, что после того, как кто-то повесил убийства полицейских на Пэйна, тот же кто-то затем повесил те же эпизоды на Бекерта? Это что за чёртова логика? Типа запасной вариант, если первый номер провалится? План «Б», мать его? А потом этот же некто приписал Бекерту убийства Джордана и Тукера? И заодно Джексона с Крилом?

— Я понимаю, звучит немного необычно.

— Немного? В этом нет ни крупицы смысла. Что это за проклятый план? И кто, чёрт возьми, с этого что-то поимеет?

— Это и есть мой главный вопрос. Возможно, кто-то, кто ненавидел их обоих и кому было всё равно, кто из них сгорит. Или тот, кто хотел вбить между ними окончательный клин. А может, просто кто-то, кто считал их удобными козлами отпущения.

— Может быть, может быть, может быть, — Хардвик уставился на «Гролш». — Смотри. Я принимаю, что Пэйна подставили. С туалетной ручкой не поспоришь. Но почему ты так уверен, что подставили и Бекерта? Из-за того, что улик против него слишком много? Самая нелепая из услышанных мной причин считать подозреваемого невиновным.

— Дело не только в количестве. В том, насколько всё удачно уложилось. Даже патроны с цельнометаллической оболочкой и идеальной баллистической меткой. И лёгкость...

Голос Гурни оборвался.

Хардвик поднял глаза:

— Что ещё?

— Я думаю о том, как легко всё находилось. Мы склонны считать это счастливой случайностью. А что, если это был расчёт стрелка?

— Его расчёт?

— Помнишь, что смутило меня в видео со Стилом? Лазерная точка.

— И что с ней?

— Задержка. Почти две минуты между тем, как снайпер поставил красную точку на затылке Стила, и самим выстрелом. Зачем он ждал?

— Кто ж его знает.

— Допустим, он ждал, пока Стил пройдет мимо той сосны на краю поля.

— И ради чего?

— Чтобы гарантировать, что пулю можно будет извлечь.

На лице Хардвика появилась привычная маска недоверия.

Гурни продолжил:

— Та же логика работает и с выстрелом по Лумису, с той разницей, что стрелять пришлось наспех — когда тот вышел из дома к машине. Пуля ушла в косяк двери прямо за его спиной. Ещё одна легко извлекаемая пуля. Я был там, когда Гаррет Фелдер её вырезал. И так же — пуля у меня на заднем дворе. Ещё одна целая гильза, удобно лежавшая под столбом крыльца.

Хардвик поморщился, будто от приступа изжоги:

— Ну да, три эпизода с общим знаменателем. Но это ничему не доказательство. Скорее то самое дерьмо, на котором адвокаты любят играть, чтобы морочить голову присяжным.

— Я понимаю: не железобетон. Но уж слишком удобно, что нашли три совершенно неповреждённые пули, а баллистика связала их напрямую с винтовкой в хижине Бекерта. — Он помедлил, прежде чем продолжить: — То же ощущение — с пластиковым пакетом с деньгами. Почему пластик? Потому что, в отличие от бумаги, он даёт отличный отпечаток. Любой, у кого был доступ в дом или офис Бекерта, мог взять пакет, который тот использовал для чего-то своего, положить туда деньги — и оставить в квартире Джексона.

— Ага, убийца просто заходит на кухню Бекерта, достаёт пакет из холодильника, проверяет, чтобы отпечаток был чётким, затем топает к Джексону и...

Гурни перебил:

— Нет. Я думаю, вся история с Уайт-Ривер была заранее спланирована. Ничего спонтанного или ситуативного — только видимость. Подумай: белого полицейского убивают на расовом митинге. Потом избивают и душат двух чёрных мужчин. Затем убивают ещё одного белого полицейского. За убийства копов, записывают в виновные Альянс защиты чёрных и Кори Пэйна. Близнецов Горт, белых супремасистов, вместе с так называемыми «Рыцарями Восходящего солнца» — в убийствах Джордана и Тукера. А наши находки в «Оружейном Клубе» — винтовка, верёвка, клеймо — указывают будто бы, что Бекерт с Терлоком провернули все четыре убийства, подставив Пэйна и Гортов. Но что, если все улики в «Оружейном Клубе» туда подбросили? Вся эта чёртова конструкция выглядит как тончайшая многоходовка — слой за слоем ложь, всё просчитано заранее. Срываешь один фальшивый слой — под ним другой. Я никогда с таким не сталкивался.

— Блестяще подытожено, — кисло заметил Хардвик. — Не хватает пары незначительных мелочей. Например: кто, к чёрту, всё это организовал и какая, к чёрту, у этого цель?

— Ответить не могу. Но точно знаю: если кто-то хотел подставить Бекерта, у него должен был быть доступ к его хижине. С этого, пожалуй, и начнём.

— Ну, конечно. Начнём с наименее вероятного. Логично.

— Развлеки меня.

— Отлично. Давай покончим с этим. Позвони его жене. Она, вероятно, знает, с кем он был близок.

Гурни покачал головой:

— Хейли Бовилл Бекерт видит во всём, что произошло в Уайт-Ривер, гигантский заговор, где её муж — жертва, а все остальные — заговорщики. Сомневаюсь, что сейчас она уделит нам время. Но Кори, возможно, знает какие-то имена.

Хардвик нетерпеливо вздохнул:

— Отлично. Позвони этому маленькому засранцу.

Гурни достал телефон. Пока он искал номер Пейна, послышались тихие шаги, спускавшиеся со второго этажа. Через несколько секунд в комнату вошла Эсти Морено, бывшая подружка Хардвика.

Она была поразительно привлекательной молодой женщиной — в этот момент ещё более эффектной в удивительно коротких шортах, обтягивающей футболке и с блестящими чёрными волосами, всё ещё влажными после душа. И при этом — крутой полицейский под прикрытием.

— Дэвид! Как приятно тебя видеть!

— Привет, Эсти. Я тоже рад тебя видеть.

— Не буду вам мешать. Я только спустилась за этим.

Указав Гурни на «Гролш», она прошла через гостиную на кухню.

Гурни дозвонился Пейну:

— У меня срочный вопрос, Кори.