Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон

В его голосе звенела деревенская интонация. Серо-голубые глаза подрагивали в такт каждому лёгкому запинанию. Он продолжил, уже уверенней, горячее:

— Эти атаки джунглей на закон и порядок — п... цена трусости.

Килбрик одобряюще наклонилась вперёд, словно подбросив полено в разгорающийся костёр:

— Не могли бы вы поподробнее рассказать об этом?

— Наша нация давно идёт по траектории безрассудного умиротворения. Раз за разом уступает требованиям всяческих расовых меньшинств — чёрных, коричневых, жёлтых, красных, как вы их называете. Уступает, целым армиям беспородных нахлебников и террористов. Уступает нажиму культурных саботажников — атеистов, сторонников абортов, содомитов. Ужасная правда, Стейси, в том, что мы живём в стране, где у каждого мерзкого п... извращения и у каждого никчёмного слоя общества есть свои защитники на высоких постах, своя особая правовая защита. И чем отвратительнее объект, тем сильнее мы его оберегаем. Естественный итог такой капитуляции — хаос. Общество становится вверх дном. Сторонников порядка бьют на улицах, а нападавшие изображают жертв. От нас требуют политкорректности, пока они непрестанно твердят, что их меньшинства поставлены в невыгодное положение. Чёрт, например — что? Нравится, когда тебя выстраивают в очередь на рабочие места, повышения, особые привилегии меньшинств? А потом они жалуются, будто их непропорционально много в п... тюрьмах. Причина предельно проста: они совершают непропорционально больше преступлений, за которые туда и попадают. Устраните преступность среди чёрных — и в Америке почти не останется преступности.

Он выразительно кивнул и умолк. Эмоциональный накал, который нарастал в ходе его тирады, отозвался мелкими судорожными подёргиваниями в уголках рта.

Килбрик лишь задумчиво поджала губы:

— Мисс Джексон? У нас осталось около минуты, если вы соизволите ответить кратко.

Взгляд Блейз Лавли Джексон стал ещё жёстче, словно резанул:

— Да, я буду кратка. Вся эта болтовня Пайка — та же самая фашистская чушь, которой вы, ребята из RAM, годами откармливаете своих фанатов из трейлер-парков. Я скажу, что это на самом деле. То, что вы делаете, — это неуважение. Белый человек вечно заставляет чёрного чувствовать себя ничтожеством, внушает, что у него нет никакой силы, что он не такой, как все. Вы не даёте ему приличной работы, а потом заявляете, что он никчёмен, потому что у него нет приличной работы. Я скажу, как это называется. Это грех неуважения. Услышьте меня сейчас, даже если больше ничего не услышите. Неуважение — мать гнева, а гнев — огонь, который сожжёт эту страну дотла. У Лэкстона Джонса не было ни наркотиков, ни оружия, ни ордера на арест. Он не нарушал никаких законов. Он не совершал ни одного преступления. Этот человек никому ничего не сделал. И всё равно в него выстрелили. Ему пустили пулю в лицо. Как часто полиция делает такое с белым человеком? Как часто они убивают белого, который не преступал закон? Если вы хотите понять, где мы на самом деле стоим, если хотите понять, что такое BDA, — подумайте об этом.

Глаза Килбрик вспыхнули возбуждением:

— Ну вот, всё на виду! Две стороны кризиса в Уайт-Ривер — в лобовом столкновении. Сегодня вечером на полигоне «Поле битвы». А теперь переключаемся на наши камеры на месте — вы видите напряжённые улицы Уайт-Ривер. Я — Стейси Килбрик, жду срочных новостей. Оставайтесь с нами.

Студийная картинка сменилась съёмкой города с высоты птичьего полёта. Гурни разглядел, как с крыш трёх зданий вьётся дым. На одном из них вспыхнули оранжевые языки пламени. На главном бульваре тянулась вереница полицейских машин, поблёскивала пожарная машина, стояла карета скорой помощи. Беспилотный дрон ловил завывание сирен и дробные команды через мегафоны.

Гурни отодвинул стул от стола, будто желая отстраниться от того, что видел на экране компьютера. Циничное превращение боли, ярости и разрушений в подобие реалити-шоу вызвало у него отвращение. И дело было не только в RAM. Медиакомпании по всему миру участвовали в нескончаемой эксплуатации и раздувании конфликтов — бизнес-модели, питаемой ядовитой догмой: разногласия продаются. Особенно те, что коренятся в расовых различиях. Эту же догму сопровождала столь же ядовитая аксиома: ничто так не цементирует лояльность, как общее чувство ненависти. Было очевидно, что RAM и множество её отвратительных подражателей без зазрения совести культивируют эту ненависть, чтобы взращивать преданную аудиторию.

И всё же он понял: пора отложить в сторону обиды, на которые он не может повлиять, и сосредоточиться на вопросах, где, возможно, уже скрываются ответы. Например: могла ли ярость Блейз Лавли Джексон по отношению к полиции оказаться настолько глубокой, чтобы толкнуть её на шаги, выходящие за пределы организации протестов? Такие, как планирование, подстрекательство или даже осуществление снайперской атаки? И почему Клайн до сих пор не перезвонил? Не отпугнул ли его вопрос, который Гурни оставил в голосовой почте, — тот самый о недостающем компоненте в их разговоре? Или же возможный ответ настолько деликатен, что требует долгих размышлений или, быть может, согласования с кем-то ещё из участников игры?

Эта мысль, обходным путём, привела к другому вопросу, не дававшему покоя с той минуты, как Марв Гелтер покинул свою вечеринку, чтобы ответить на звонок Делла Бекерта. Какие отношения связывали миллиардера-расиста с начальником полиции Уайт-Ривер?

— Ты не знаешь, закрыты ли окна на верхнем этаже?

Голос Мэдлин заставил его вздрогнуть. Он оглянулся и увидел её в пижаме, на пороге коридора, ведущего в спальню.

— Окна?

— Дождь начинается.

— Я проверю.

Он уже тянулся, чтобы выключить компьютер, когда на экране всплыло объявление жирным шрифтом:

ЭКСТРЕННАЯ ИНФОРМАЦИЯ.

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ — ЗАВТРА в 9:00.

С ШЕФОМ БЕКЕРТОМ, МЭРОМ ШАКЕРОМ, ОКРУЖНЫМ ПРОКУРОРОМ КЛАЙНОМ.

Он мысленно отметил время, надеясь, что мероприятие завершится до того, как ему придётся отправиться на встречу с Хардвиком.

Наверху оказалось открыто лишь одно окно, но и этого хватило, чтобы комната наполнилась цветочным ароматом весенней ночи. Он постоял, вдыхая мягкий, сладкий воздух.

Его беспокойные мысли уступили место первобытному чувству умиротворения. В памяти всплыла когда-то прочитанная фраза — вырванная из неизвестного контекста и тут, внезапно, ставшая точной: исцеляющее спокойствие.

И снова, как, бывало, прежде, за простой просьбой Мэдлин, которую он исполнил без колебаний, последовали приятные и совсем не ожидавшиеся последствия. Он был достаточно рационален, чтобы не усматривать в этом ничего мистического. Но сам факт их появления отрицать не мог.

Когда ветер сменился и дождь начал негромко барабанить по подоконнику, он закрыл окно и спустился вниз — ложиться