Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон

Он покачал головой:

— Пожары бывали и серьёзнее, Мэрилин — в смысле жара и горения токсичных материалов, — но не в таких обстоятельствах, не с такой бессмысленностью разрушений. Вот в чём разница — в абсурдности происходящего.

Она кивнула с профессиональной озабоченностью:

— То есть вы склонны считать, что эти пожары — дело умышленных поджигателей?

— Это моё предварительное заключение, Мэрилин, — ответил он. — Его, разумеется, проверит наш специалист по поджогам. Но именно к такому выводу я бы сейчас пришёл.

Лицо репортёра отразило соответствующий ужас:

— Значит, вы утверждаете, капитан, что эти люди — некоторые из этих людей, уточню, мы говорим о части нарушителей закона среди населения, — что часть этих людей сжигает собственный район, свои магазины, свои дома?

— Ни малейшей логики, правда? Похоже, чувство разумности вообще выпало из нашего восприятия. Это трагедия. Печальный день для Уайт-Ривер.

— Благодарю, капитан, что нашли время поговорить с нами, — сказала она и повернулась к камере: — С вами были показательные комментарии капитана Джеймса Пелта о безумии и трагедии того, что творится на улицах этого города. Я — Мэрилин Мейз, веду прямой репортаж для «Поле битвы» сегодня вечером.

Кадр вернулся к формату «говорящих голов». Как и прежде, экран был поделен на три части. Центральное место теперь занимала ведущая. Она напомнила Гурни девушек определённого типа из групп поддержки: светлые волосы, ровный нос, широкий рот и расчётливый взгляд — каждое слово и жест просчитаны на успех.

Она заговорила с холодной улыбкой:

— Спасибо, Мэрилин, за этот наводящий на размышления разговор с капитаном Пелтом. Я — Стейси Килбрик из аналитического центра RAM News, и у меня в гостях двое влиятельных спикеров с противоположными точками зрения. Но прежде — несколько важных сообщений.

Изображение померкло. На тёмном фоне вспыхнули ключевые слова, выделенные жирным красным шрифтом, а зловещий голос, перекрываемый грохотом далёких взрывов, произнёс:

— Мы живём во времена опасности... безжалостные враги — внутри страны и за её пределами. Пока мы говорим, заговорщики ищут способ лишить нас данного Богом права защищать себя от тех, кто стремится разрушить наш образ жизни.

Затем «Голос» предложил бесплатную брошюру о нависших угрозах жизни, ценностям и Второй поправке.

Во втором ролике подчёркивалась исключительная ценность золотых слитков как самого надёжного средства сбережения, «поскольку наша погрязшая в долгах финансовая система близка к краху». Прозвучала древняя анонимная цитата: «Мудрейший — тот, чьё сокровище в золоте». И снова — обещание бесплатной брошюры.

Реклама завершилась, и в центральной части экрана вновь появилась Стейси Килбрик. По правую руку — темнокожая женщина лет тридцати с резкими чертами и короткой стрижкой «Афро». По левую сторону стола — белый мужчина средних лет, с короткими песочными волосами и лёгким косоглазием. В голосе Килбрик искусно смешались уверенность и тревожная нотка:

— Тема сегодняшнего вечера — нарастающий кризис в маленьком городе Уайт-Ривер, штат Нью-Йорк. Существуют противоречивые взгляды на то, что всё это значит.

По нижнему краю экрана проплыла жирная строка:

«Кризис в Уайт-Ривер — перспективы столкновения».

Она продолжила:

— Справа от меня — Блейз Лавли Джексон, женщина, которая год назад находилась в машине с Лэкстоном Джонсом, когда он погиб во время стычки с офицером полиции Уайт-Ривер. Она также — сооснователь Black Defense Alliance и активная представительница позиции BDA. Слева — Гарсон Пайк, основатель ASP, движения «Отмена специальных привилегий». ASP — политическая инициативная группа, добивающаяся отмены особой правовой защиты для групп меньшинств. Мой первый вопрос к мисс Джексон. Вы — сооснователь Альянса защиты чёрных и организатор демонстраций в Уайт-Ривер — демонстраций, которые теперь привели к гибели полицейского. Вопрос: вы о чём-нибудь сожалеете?

Поскольку участники явно находились в разных студиях и общались через мониторы, каждый обращался прямо к камере. Гурни внимательно изучал лицо Блейз Лавли Джексон. Внутри неё будто пульсировала почти пугающая решимость, непреклонность.

Она обнажила зубы в враждебной улыбке:

— Неудивительно, что у вас всё чуть-чуть наизнанку. Это не ново — молодых чёрных мужчин убивают всё время. Улицы залиты кровью чёрных парней, и это продолжается бесконечно. Отравленная вода, крысы, кусающие младенцев, сгнившие дома, пропитанные их кровью. Прямо здесь, в нашем маленьком городке, стоит огромная мерзкая тюрьма, полная крови чёрных, даже крови рабов. Теперь застрелен один белый полицейский — и это ваш вопрос? Вы хотите узнать, как сильно я жалею? Не понимаете, что у вас всё наоборот? Вам в голову не пришло спросить, с чего всё началось? Чёрные стреляли в белых копов? Или белые копы — в чёрных? Похоже, у вас проблемы с последовательностью. Мой вопрос — где сожаление о Лэкстоне Джонсе? Где сожаление о всех тех чёрных, которым стреляли в голову, в спину, забивали до смерти — год за годом, веками, сотни лет — без всяких причин? Сотни лет — и конца не видно. Где же сожаление об этом?

— Это можно обсудить шире, — с покровительственным недовольством сказала Килбрик. — Прямо сейчас, мисс Джексон, я задаю разумный вопрос, вызванный бессмысленным убийством государственного служащего, который пытался обеспечить общественную безопасность на митинге BDA, организованном вами. Я хочу знать, что вы думаете об убийстве этого человека.

— Об одном-единственном? — ринулась в ответ Блейз. — Вы хотите, чтобы я отодвину в сторону сотни, тысячи молодых чёрных парней, убитых белыми мужчинами? Чтобы я их отодвинула — ради сочувствия одному белому парню? А потом расписала вам своё раскаяние? И, может, ещё добавила, как сильно жалею о выстреле, к которому не имела ни малейшего отношения? Если этого вам хочется, леди, скажу прямо: вы не представляете, в каком мире мы живём. И ещё кое-что скажу вам сейчас, прямо в ваше милое личико: вы даже не отдаёте себе отчёта, насколько вы не в себе.

Килбрик продолжала хмуриться, но в её глазах читалось удовлетворение — возможно, от осознания достигнутой цели: накалить противоречия до предела. Она слегка улыбнулась:

— А теперь, мистер Гарсон Пайк, взглянем на ситуацию с другой стороны. Сэр, какова ваша точка зрения на происходящее в Уайт-Ривер?

Пайк в ответ лишь покачал головой и натянуто, почти жалобно улыбнулся. Его речь зацепилась за первую букву, будто через силу пробираясь наружу:

— П... совершенно предсказуемая трагедия. Причина и следствие. Цыплята возвращаются