На Харроу-Хилл - Джон Вердон

— И трактор всё это воплощал?

— Не вещь сама по себе — то, как часто я её использовал. Подравнивал кромки поля. Ровнял подъездную дорожку. Ухаживал за тропинками. Она видела в тракторе ту часть меня, которая стояла, между нами.

Гурни поддержал разговор:

— У вас на участке много тропинок?

— Только одна, в лесу на южной стороне поляны. Но она соединяется со всеми тропами на Харроу-Хилл — их там километры, и на стороне Расселл-Сайд, и на Асперн-Сайд. Я постоянно их расчищаю и подстригаю.

— Большая работа. Зачем столько усилий?

— Потому что аккуратность лучше неряшливости. Порядок лучше беспорядка. — У него заблестели глаза. — Глупо, правда, что брак может развалиться из-за такого?

Слёзы потекли по его щекам. Он в отчаянии посмотрел на дом:

— Я должен был быть с ней. Она была одна. С маньяком, который её ненавидел.

21.

К шести вечера Гурни был готов покинуть дом. Он в последний раз обошёл край просторной лужайки, задержавшись у входа на тропу, которая, по словам Мейсона, вела в запутанную сеть дорожек на холме Харроу.

Небо затянуло, тропа в сосновом лесу стала неприветливой, беспокойный ветерок похолодел. Над окрестностями навис широкий Харроу-Хилл — мрачное присутствие, на миг показавшееся источником ледяного дыхания в воздухе. Гурни двинулся дальше, завершая обход лужайки.

Барстоу с её группой завершили осмотр дома и амбара, не обнаружив ничего, что противоречило бы гипотезе Гурни об убийстве. Подтвердится ли этот вывод, теперь зависело от анализа изъятых вещественных доказательств.

На данный момент можно было с уверенностью сказать следующее: убийца Линды Мейсон — предположительно Билли Тейт, если судить по нацарапанному символу, способу казни и кровавому посланию на стене, — проник в дом, избил её на кухне до потери сознания и оттащил в сарай, где привёл в действие задуманное. Фронтальный погрузчик трактора поднял её тело и наклонил головою вниз, чтобы облегчить отток крови после перерезания горла. Следы синей краски на краю раны на шее, вероятно, остались от скальпеля, которым он «работал» с входной дверью. Факт удара по макушке, приведшего, по всей видимости, к потере сознания, показался Гурни странным — судя по обстоятельствам, в тот момент Линда сидела, что не слишком типично для жертв подобного насилия. Впрочем, этому могло найтись простое объяснение.

Фэллоу с ассистентом уже давно уехали. Морган, вероятно, был в самом разгаре напряжённой подготовки к пресс-конференции в штабе. Грега Мейсона наконец уговорили вернуться в его квартиру у озера. Двух патрульных сменил один из ночной смены — ему поручили охранять объект до дальнейших распоряжений.

Гурни решил на этом закончить и направился в Уолнат-Кроссинг. Он поехал по грунтовке, спускавшейся через сосновый овраг. Ручей у дороги напомнил: его мучит жажда. И голод.

Понимая, что путь лежит через центр Ларчфилда, он подумал, что сможет перекусить по дороге домой после встречи с Морганом.

Добравшись до деревенской площади, он понял: пресс-конференция Моргана обещает быть куда масштабнее, чем ожидалось. Фургоны редакций со спутниковыми тарелками на крышах превратили Котсуолд-Лейн в почти непроходимый коридор.

Медленно объезжая их, он взглянул на подъезд к штаб-квартире и увидел ещё несколько фургонов на парковке. Затем подъехал к похоронному бюро Пила. Оценив полупустую стоянку, решил воспользоваться ею.

Однако, оказавшись там, понял: Морган слишком на взводе для внятного разговора, а самому Гурни не хотелось прятаться, ускользая от внимания прессы. Как бы невкусно это ни звучало, он решил махнуть прямиком в мини-маркет при заправке в Бастенбурге. Бутылка апельсинового сока и батончик мюсли не нанесут большого вреда.

Он уже собрался разворачивать машину, когда в голову пришла ещё одна мысль. Раз уж он вернулся туда, где всё началось — в место поразительного «воскрешения» Тейта, — почему бы не заглянуть в зал бальзамирования ещё раз? Вдруг он увидит то, что пропустил в первый.

Выйдя из машины, он заметил звонок на задней двери. Нажал кнопку — раздался слабый перезвон. Он подождал. Нажал снова — и дверь открылась. Встревоженность на лице Дэнфорда Пила сменилась вежливым любопытством.

— Детектив Гурни? Чем могу помочь?

— Хотел бы ещё раз взглянуть на комнату, где Тейт пришёл в сознание.

— Какая-то особая причина?

— Иногда меня не отпускает мысль, что я мог что-то упустить. Единственный способ избавиться от неё — посмотреть ещё раз.

Пил помедлил, глянув на часы.

— Ладно. Но не представляю, что вы могли пропустить.

Он провёл Гурни по тёмному коридору в морг и включил свет. Взгляд Гурни медленно скользнул по комнате. Всё было так, как он запомнил, за исключением одного: дверь холодильного хранилища, прежде открытая, теперь была закрыта.

— Этим пользуются? — он кивнул на дверь.

— Нет. Сейчас, как понимаете, не самое подходящее время для обычного режима.

— Я хотел бы заглянуть в хранилище и начать с того, с чего начинал Тейт. Проследить его движения, посмотреть на всё его глазами.

— Если считаете, что это поможет — пожалуйста.

Гурни проверил работу аварийного рычага изнутри — всё сработало безупречно. Он вошёл и прикрыл за собой дверь. Попытался представить, как это — очнуться в закрытом гробу: сперва — оглушающая боль в голове, шее, груди, спине, руках, ногах, везде; затем — осознание, что ты заперт в продолговатом ящике и не помнишь, как сюда попал. Неизбежная паника, спертый воздух, мёртвая тишина. И — нарастающее подозрение: этот ящик может быть гробом. Абсолютный ужас. Отчаянная борьба в желании найти выход. Судорожные попытки поддеть крышку изнутри. И — неописуемое облегчение, когда она поддаётся. Потом — выползаешь из коробки и обнаруживаешь, что находишься… в коробке побольше. Паника накрывает снова. Поиск выхода, шва, щели — хоть чего-нибудь. Наконец руки натыкаются на рычаг — дверь распахивается.

Когда он вернулся на свет, стало ясно: всё это соответствует тому, что он видел и слышал на видео. Он обошёл комнату, повторяя действия Тейта настолько точно, насколько мог, стараясь уловить его перспективу.

— Это вам помогает? — спросил Пил.

— Обычно помогает встать на место другого. Насколько хорошо вы знали Тейта?

— Никто его толком не знал. И уж точно не я. С чего бы мне?

— Вы примерно ровесники. Оба выросли здесь. Может, начальная школа? Старшая?

Эта догадка вызвала на лице Пила гримасу презрения.

— До восьмого класса я учился в дневной школе Далримпла — сомневаюсь, что там терпели бы кого-то вроде