Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон

— Дело в том, — сказал Гурни, — что есть масса видеозаписей и отпечатков пальцев, указывающих: он оказывался в нужном месте в нужное время при каждой стрельбе. И всякий раз после выстрелов скрывался.

— Если это правда, должно существовать другое объяснение, не то, что вы предположили. Мысль о том, что Кори Пэйн хладнокровно кого-то убил, нелепа.

— Вы знаете его достаточно хорошо, чтобы так говорить?

— Белые политические прогрессисты в этой части штата — редкая порода. Нам приходится узнавать друг друга поближе. — Кулидж взглянул на часы, нахмурился и резко поднялся. — У нас мало времени. Мне нужно готовиться к крещению. Идёмте.

Жестом приглашая Гурни, он направился через церковный двор к парковке.

— Молитесь о мужестве и осторожности, — сказал он, когда они дошли до парковки.

— Необычное сочетание.

— Ситуация необычная.

Гурни кивнул, но не двинулся к машине.

Кулидж снова посмотрел на часы.

— Есть ещё что-то?

— Я хотел бы встретиться с Пейном. Вы могли бы это устроить?

— Чтобы вы его арестовали?

— У меня нет полномочий кого-либо арестовывать. Я свободный стрелок.

Кулидж пристально на него взглянул.

— Исключительно затем, чтобы собрать информацию для жён погибших офицеров?

— Верно.

— И вы полагаете, что Кори должен вам доверять?

— Он не обязан. Можем поговорить по телефону. У меня к нему только один вопрос. Что он делал в местах, где работали снайперы, если не участвовал?

— И всё?

— Ровно столько. — Гурни легко мог бы перечислить ещё с дюжину вопросов, но сейчас было не время усложнять.

Кулидж неуверенно кивнул.

— Я подумаю.

Они пожали руки. Большая мягкая ладонь настоятеля вспотела.

Гурни поднял взгляд на кирпичное здание.

— Святой апостол Фома — разве он не был тем самым «сомневающимся»?

— Был. Но, по моему скромному мнению, его следовало бы называть здравомыслящим.

31.

Если сомнение — признак здравомыслия, размышлял Гурни, выезжая с церковной стоянки, то здравомыслия в нём было в избытке — и это качество оказалось крайне неприятным.

Его переполняли вопросы. Были ли заявления Кулиджа выводами, опирающимися на факты, или всего лишь отражали его политические взгляды? Джордан и Тукер искренне стремились к конструктивному решению проблемы — или пытались обвести настоятеля вокруг пальца, заручиться его благоволением и создать ореол респектабельности? Был ли Бекерт злым маньяком, одержимым контролем, или же поборником закона и порядка, ведущим решительную борьбу с преступностью и хаосом? И ещё — Джадд Терлок. Жёсткий коп, каким казались его сжатые челюсти, или наёмный убийца, прячущийся за бесстрастными глазами? А как насчёт Марка Торреса? Стоило ли на веру принимать его попытки поддерживать контакт? Или это признаки чего-то более манипулятивного — возможно, даже задания, которое он выполнял?

Мысли о Торресе напомнили Гурни о пропущенном звонке во время беседы с настоятелем. Он притормозил у обочины на выгоревшей улице на окраине Гринтона и прослушал сообщение.

— Это Марк. Хотел сообщить: в карьерах случился сбой. Расскажу подробнее при разговоре.

Гурни перезвонил, желая понять, не поставит ли эта неудача под сомнение ещё один аспект дела.

Голос Торреса звучал извиняющимся тоном:

— Ситуация довольно щекотливая. Не хотел излагать в сообщении.

— В чём проблема?

— Убита собака К-9.

— Та, что выслеживала Гортов?

— Верно. Чуть ниже заброшенных каменоломен.

— Как убили?

— Арбалетный болт в голову. Довольно странно. Напоминает их вывеску на воротах.

Гурни отчётливо помнил — человеческий череп, пробитый болтом, торчащим из глазницы. В качестве предупреждения трудно придумать выразительнее.

— С проводником собаки что-нибудь случилось?

— Нет. Только собака. Болт вылетел будто из ниоткуда. Уже ведут ещё одну собаку. И вертолёт штата подтягивают — с инфракрасным поиском. Плюс резервная штурмовая группа.

— Официальные заявления для прессы?

— Ни слова. Хотят всё держать под колпаком, чтобы не выглядело, будто ситуация выходит из-под контроля.

— Значит, Горты по-прежнему на свободе — со своими арбалетами, питбулями и динамитом?

— Похоже.

Торрес замолчал, но у Гурни возникло ощущение, что разговор ещё не окончен.

— Хотели поговорить ещё о чём-то?

Торрес прочистил горло.

— Мне неловко предполагать без доказательств.

— Но…

— Ну, думаю, не секрет: шеф Бекерт ненавидит Гортов.

— И…

— История с собакой, похоже, только подлила масла в огонь.

— И что?

— Если схватят Гортов, у меня такое предчувствие, что что-то случится. Джадд Терлок едет в каменоломни, чтобы лично руководить операцией.

— Вы полагаете, Гортов убьют? Из-за отношения Бекерта к ним?

— Я могу ошибаться.

— Я думал, Бекерт ушёл из департамента.

— Формально — да. Терлок исполняет обязанности начальника до официального назначения. Но суть в том, что Терлок всегда делает то, чего хочет Бекерт. И никто здесь не верит, что это изменится.

— Это тебя тревожит?

— Меня всегда тревожит, когда картинка не совпадает с действительностью. Отставка должна означать, что ты действительно ушёл, а не делаешь вид. Вы понимаете, о чём я?

— Прекрасно. — Несоответствие между видимостью и реальностью не только беспокоило, но и составляло сердцевину любого расследования: прорваться сквозь оболочку и добраться до того, что там есть на самом деле.

— Что-нибудь ещё хотите мне сказать?

— На данный момент — всё.

Закончив разговор, Гурни заметил, что осталось ещё одно не прослушанное сообщение — от доктора Уолтера Трэшера. Самое время было заняться им сейчас, пока он всё ещё стоял на парковке.

— Дэвид, это Уолт Трэшер. Судя по тому, что вы уже обнаружили, ваши раскопки могут представлять серьёзный исторический интерес. Я хотел бы получить ваше разрешение на дальнейшее изучение этого района. Пожалуйста, перезвоните как можно скорее.

Что бы ни привлекло внимание Трэшера, в этот момент Гурни было безразлично. Но звонок судмедэксперту открывал возможность затронуть другие темы.

Он набрал номер.

Мужчина ответил на первом гудке:

— Трэшер.

— Получил ваше сообщение. По поводу раскопок.

— Ах да. Раскопки. Я бы хотел немного покопаться — посмотреть, что там есть.

— Ищете что-то конкретное?

— Да. Но предпочёл бы пока не говорить, что именно.

— Что-то ценное?

— Не в обычном смысле. Клада там нет.

— К чему такая секретность?

— Ненавижу домыслы. У меня слабость к неопровержимым доказательствам.

Лучшего начала и не придумать, подумал Гурни.

— Кстати о доказательствах: когда вы ждёте результаты токсикологии Джордана и Тукера из лаборатории?

— Вчера