Уайт-Ривер в огне - Джон Вердон
Его план был прост: вернуться домой и внимательно просмотреть список, который она ему передала. Не то чтобы он ожидал внезапных озарений, но лишний раз вглядеться в имена — не вредно; пригодится, если одно из них всплывёт позже в нужном контексте. К тому же было больше, чем вероятно, что кто-то из этого перечня до полусмерти напуган возможным выздоровлением Лумиса, боялся того, что он может рассказать, — настолько боялся, что постарался обеспечить, чтобы этого не случилось.
Последовательность букв и цифр на карточке вновь вспыхнула в памяти Гурни. Если эти загадочные знаки и впрямь хранили информацию о том, за что Лумиса сначала пытались пристрелить, а затем добили ножом для колки льда, чтобы не позволить ему говорить, — расшифровать их значение было важнее, чем когда-либо.
Возвращаясь в Уолнат-Кроссинг, он проезжал мимо съезда на Ларватон с межштатной трассы и размышлял, не означают ли цифры из сообщения 13111 номер почтового ящика, когда зазвонил телефон.
Звонил Уиттакер Кулидж.
Голос звучал натянуто — Гурни не мог понять, от волнения это или от страха.
— Мне удалось выйти на человека, о котором вы спрашивали. Думаю, можно устроить какое-то общение.
— Хорошо. Каков следующий шаг?
— Вы всё ещё в городе?
— Могу вернуться через двадцать минут.
— Зайдите ко мне в кабинет. Тогда я буду знать, что делать дальше.
На следующей развязке Гурни съехал с трассы и повернул назад, к Уайт-Ривер. Припарковался на прежнем месте у кладбища и вошёл в церковное здание через заднюю дверь.
Кулидж сидел за столом у себя в кабинете. На нём было священническое облачение — чёрный костюм, тёмно-серая рубашка с белым воротничком. Рыжеватые волосы расчёсаны на прямой пробор.
— Присаживайтесь. — Он указал на деревянный стул у стола.
Гурни остался стоять. В комнате стало прохладнее, чем раньше — возможно, потому что огонь в камине погас. Кулидж переплёл пальцы: жест выглядел наполовину молитвенным, наполовину встревоженным.
— Я поговорил с Кори Пэйном.
— И?..
— Думаю, он хочет поговорить с вами не меньше, чем вы — с ним.
— Почему?
— Из‑за обвинений в убийстве. В его голосе слышались и злость, и страх.
— Когда встретимся?
— Есть промежуточный этап. Я должен набрать номер, который он мне дал, и включить громкую связь. Он хочет задать несколько вопросов до личной встречи. Вас это устроит?
Гурни кивнул.
Кулидж поднял трубку стационарного телефона, набрал номер, поднёс к уху. Через несколько секунд сказал: — Да... готово... Перевожу вас на громкую связь. — Он нажал кнопку и поставил трубку. — Можете говорить.
Из динамика раздался резкий, раздражённый голос: — Это Кори Пэйн. Дэвид Гурни? Вы здесь?
— Здесь.
— У меня к вам вопросы.
— Слушаю.
— Вы согласны с тем, что говорил Делл Бекерт о снайперах и Союзе защиты чернокожих?
— У меня недостаточно фактов, чтобы соглашаться или не соглашаться.
— Согласны ли вы с его обвинениями против меня?
— Ответ тот же.
— Вы когда‑нибудь стреляли в людей?
— Да. В парочку убийц‑психопатов, которые целились в меня из пистолетов.
— А как насчёт перестрелок, которые не так просто оправдать?
— Других не было. И слово «оправданно» никогда многого для меня не значило.
— Вас не волнует, оправдано ли убийство?
— Убивать или не убивать — это вопрос необходимости, а не оправдания.
— В самом деле? Когда убийство другого человека становится необходимым?
— Когда это спасает жизнь, которую иначе не спасти.
— Включая вашу собственную?
— Включая мою.
— И только вам решать, насколько это необходимо?
— В большинстве случаев нет возможности для более широких обсуждений.
— Вы когда‑нибудь подставляли невиновного?
— Нет.
— Вы когда‑нибудь подставляли виновного — того, в чьей виновности были уверены, но у вас не хватало законных доказательств для суда?
— Нет.
— А хотелось?
— Много раз.
— Почему не сделали?
— Потому что ненавижу лжецов и не хочу ненавидеть себя.
Последовала пауза — настолько долгая, что Гурни решил: связь оборвалась.
Наконец вмешался Кулидж: — Кори? Вы ещё на линии?
— Я обдумываю ответы мистера Гурни.
Снова тишина, на этот раз короче.
— Ладно, — произнёс голос из динамика. — Можем продолжать.
— Как и договаривались? — уточнил Кулидж.
— Как и договаривались.
Кулидж нажал кнопку, разомкнув соединение. Он выглядел удовлетворённым, даже немного расслабленным.
— Всё прошло неплохо.
— И что теперь?
— Теперь мы поговорим, — отрезал голос у Гурни за спиной.
33.
Стройная фигура Кори Пэйна в дверном проёме казалась собранной для прыжка — только непонятно, к Гурни или от него. В атлетической фигуре и чеканных чертах лица угадывалось родство с Деллом Бекертом. Но в глазах, вместо отцовского высокомерия, жгло что‑то едкое.
Пэйн и Гурни стояли друг против друга. Кулидж сидел за столом; он отодвинул стул, но не встал, будто по какому‑то странному расчёту решил, что стоячие места уже заняты.
Гурни заговорил первым:
— Ценю ваше желание поговорить.
— Это не услуга. Мне нужно понять, что, чёрт побери, происходит.
Кулидж отодвинулся ещё на пару дюймов и жестом показал на кресла у камина:
— Господа, не присядете?
Не сводя взгляда с Гурни, Пэйн осторожно подошёл к коричневому кожаному креслу по другую сторону камина. Гурни опустился в такое же кресло напротив.
Он всматривался в лицо Пэйна:
— Вы похожи на своего отца.
Губы молодого человека дрогнули:
— На человека, который называет меня убийцей.
Гурни поразил тембр его голоса: тот же, что у отца, но тон жёстче, злее.
— Когда вы сменили фамилию с Бекерт на Пэйн?
— Как только смог.
— Почему?
— Почему? Да потому что вся эта патриархальная шелуха — чушь собачья. У меня был не только отец, но и мать. Её фамилия — Пэйн. Так мне больше нравится. Какая разница? Я думал, мы поговорим об убийствах, в которых меня обвиняют.
— Да, к этому и идём.
— Ну?
— Вы их совершили?
— Нет! Это нелепо. Глупая и отвратительная идея.
— Почему нелепо?
— Просто потому. Стил и Лумис были хорошими людьми. Не такими, как прочие в этом вонючем отделе. То,
