Лоза под снегом - Людмила Мартова

К офису Нинель вернулась, когда шеф широким шагом вышел и направился к машине, которая должна была отвезти его в Глухую Квохту. Нинель застыла посредине парковки, не понимая, что ей делать, если он сейчас уедет. Как добраться до места назначения, да еще и, желательно, оказавшись там раньше его? Машину для себя она, разумеется, тоже не заказала. Вот балда!

– Что вы застыли как изваяние? – осведомился шеф, открывая заднюю дверцу своего служебного «Вольво». – Садитесь. Миша, прими у нее чемодан.

Мишей звали водителя, и на Нинель, похоже, он имел свои виды, хотя она никак его не поощряла. Честное слово, совсем никак. У нее вообще были сложные отношения с мужчинами. Она не умела с ними обходиться, с самой юности – все эти хлопанья ресницами и прочие ухищрения, употребляемые во время охоты за особями противоположного пола, казались ей невыносимо скучными. Не охотница она была, хотя и ехала сейчас на охоту.

Замуж Нинель вышла на последнем курсе института за своего сокурсника Вовку Переметова, потому что он вдруг позвал, а она так изумилась этому его предложению, что неожиданно согласилась. Ко всему прочему Вовка был москвич, и замужество оказалось кстати – решало проблему с жильем. Из общежития после получения диплома нужно было съезжать, а Нинель тогда получила первое свое предложение о работе, весьма удачное, и терять его из-за отсутствия жилья было никак нельзя.

Нет, она, конечно, знала, что Переметов все пять лет учебы женихался с первой красавицей курса Риммой Вербицкой, которая вдруг р-раз – и вышла замуж за сына дипломата и сразу после выпускного должна была улететь к мужу в Швейцарию. И то, что предложение он ей сделал назло Римме, понимала тоже, но ее этот факт совсем не смущал. Браки без страстной любви самые крепкие, а если и нет, то, по крайней мере, есть где жить в первое время. А дальше видно будет.

Жили они с Переметовым, кстати, неплохо. Каждый сам по себе. Квартира у Вовки была хотя и однокомнатная, но отдельная. В гости к свекрови и свекру они выбирались не чаще раза в месяц, и эти визиты вежливости Нинель терпеливо сносила, потому что деваться было некуда. Свекровь замену красавицы и выгодной партии Риммы на какую-то замухрышку из провинции перенесла с разочарованием, которое даже не считала нужным скрывать.

Во всем остальном жизнь была вполне сносной. Нинель делала карьеру, постоянно получая новые знания и навыки. Вовка работал в заштатном банке, перебирая там бумажки, а вечерами беспробудно пил, глуша тоску по своей несостоявшейся любви. До Нинель с ее успехами ему не было никакого дела.

Он ел приготовленную ею еду, не задумываясь доставал по утрам из шкафа чистую выглаженную рубашку и раз в неделю прикладывался к ее телу, удовлетворяя физиологическую потребность в сексе. Иногда, забывшись, называл ее Риммой, но Нинель было все равно. Не любила она Вовку, поэтому и не страдала от его холодности ни капельки.

По здравому размышлению детей она решила не заводить. Во-первых, при построении карьеры они бы только мешали, во-вторых, не было лишних денег. Не на Вовку же рассчитывать с его смешными заработками! Ну и в-главных, ее муж редко бывал до конца трезвым, так что рожать от него она просто опасалась. Ни одному человеку, даже маме Нинель не призналась бы, что очень хочет ребенка, причем от любимого человека. Все это пустые мечты, потому что любимому человеку в ее жизни совершенно неоткуда взяться.

Через десять лет такой жизни Вовка в одночасье с ней развелся. Римма вернулась из своей Швейцарии, и выяснилось, что выгодный муж все эти годы бил ее смертным боем. Родив двух детей, она растолстела и подурнела, вот только Вовка этого, казалось, не видел. Он женился на своей вожделенной Римме, но Нинель к тому времени уже смогла купить себе ту самую квартиру, в которой сейчас и жила, – она и требовала конских платежей по ипотеке, – так что никаких претензий к бывшему мужу не имела.

– Нинель Аркадьевна, вы бы садились.

Голос водителя Мишки вывел ее из оцепенения, и Нинель юркнула на заднее сиденье, браня себя последними словами за проявленную нерасторопность. Она не может потерять эту работу. Не может, и все.

Она не удивилась отсутствию Паулины, поскольку сама заказывала той отдельную машину с сопровождением. То, что шеф не ездит вместе с женой, казалось ей странным, но мало ли какие у людей бывают причуды. Ее это уж точно не касается. Мишка погрузил в багажник ее чемодан, уселся за руль. «Вольво», шурша шинами по осенней листве, мягко тронулся с места и выехал со двора.

Путь до Глухой Квохты занимал четыре часа. Докучаев, как только сел в машину, тут же открыл ноутбук и погрузился в работу. Нинель последовала его примеру, правда используя телефон. Ноутбук лежал в чемодане, и достать его сразу она не догадалась, теперь не смея просить об остановке. Она быстро просматривала почту, сортировала письма, отвечая на те, которые соответствовали уровню ее компетентности, пересылая остальные другим сотрудникам, и в том числе шефу.

Таких важных писем пока встретилось только два, и если первое Нинель без колебания отправила Докучаеву на электронную почту, чтобы он посмотрел его, когда дойдут руки, то второе заставило ее застыть в нерешительности. Оно требовало немедленно принять решение, и выходов было два: отправить письмо на почту с пометкой «срочно» или просто спросить у сидящего рядом шефа, что ответить.

Второе было логичным, потому что Артем Павлович сидел на расстоянии вытянутой руки, но Нинель никак не могла заставить себя нарушить его покой. Скосив глаза, она рассматривала его сосредоточенное лицо – он изучал столбики цифр на экране и выгадывал удачный момент. И как он выглядит, интересно? Этот самый момент.

– Нинель, что вы пыхтите? – нарушил молчание шеф, и она вздрогнула, словно застигнутая на месте преступления. – Вам есть что сказать?

– Да.

– Тогда говорите. Если вы еще не заметили, я не кусаюсь.

Вздрогнув от неловкости, Нинель быстро сформулировала вопрос, который нужно было решить, получила нужные указания и начала быстро набирать ответ. Шеф же снова погрузился в работу, похоже ничуть не рассерженный, что его оторвали от дела. Вот и хорошо. Вот и славно.

Закончив с письмом, Нинель открыла следующее и снова «зависла».

«Ешь ананасы, рябчиков жуй. День твой последний приходит, буржуй», – было написано в нем.

Нинель перечитала два раза, но смысл написанного от этого не изменился. Адрес отправителя, содержащий слово «шницель», ничего ей не говорил, обычная абракадабра, по которой