Коллаборационисты. Три истории о предательстве и выживании во время Второй мировой войны - Иэн Бурума

Финляндии сказал Керстену, что его крупные мягкие руки могут принести ему состояние, тот освоил техники финского массажа у врача по фамилии Колландер в хельсинкском военном госпитале. Там в 1921 году он получил свой диплом. Скандинавия славилась древней традицией массажа спины и конечностей, который улучшал кровообращение. В Финляндии, к примеру, массаж – неотъемлемая часть народной культуры, наряду с сауной и самобичеванием березовыми вениками. Керстен так хорошо делал массаж, что вскоре военные в госпитале доктора Колландера стали обращаться к нему, чтобы он облегчил их страдания. Пытаясь свести концы с концами, Керстен мыл посуду в ресторанах. Крупный мужчина, он подрабатывал еще и грузчиком в хельсинкском порту. Когда он получил диплом, преподаватель посоветовал ему продолжить учебу в Берлине, который тоже славился в Европе традициями массажа.

В Германии высоко ценили не только самые разнообразные медицинские исследования и практики. Местное общество состояло из любителей природы и пеших прогулок по горам, нудистов, гимнастов и прочих сторонников физического и духовного спорта. Одним из известных поборников современного немецкого национализма был Фридрих Людвиг Ян (1778–1852), известный как «отец гимнастики», Turnvater. Клубы гимнастики по всей Германии, а также в немецких сообществах за границей, в том числе в США, были среди излюбленных каналов пропаганды «здорового немецкого духа».

Однако в межвоенный период, когда Керстен приехал в Берлин, Германия переживала травму, она была деморализована поражением, рухнувшей экономикой и крайней нищетой. Столкновения между левыми революционерами и правыми радикалами выливались в уличные бои с кровопролитием с обеих сторон. Германская империя пала; кайзер Вильгельм II бежал в Голландию и там, сидя за столом в седле для верховой езды, строил планы о возвращении к власти; в воздухе нависала угроза инфляции и революции. Двумя символами Берлина Веймарского периода стали проститутка и побирающийся искалеченный или слепой ветеран. Керстен писал, что увидел и хорошую, и дурную сторону немецкого народа. Последняя приведет к нацизму, а Керстен всегда вставал на сторону его жертв. Или же просто говорил так после войны.

Социальный разлад в Веймарской Германии приводил не только к росту преступности, коррупции, числа самоубийств, появлению смелых художественных экспериментов, кабаре, мюзик-холлов, повальной проституции независимо от пола, возраста и вида, но и к увлечению оккультными теориями и экзотической медициной. «В этот период ужасающей политической и экономической нестабильности процветали всевозможные формы гипноза, месмеризма и ясновидения»[18]. Автор этих строк, Вильгельм Вульф, сам профессиональный астролог, вскоре познакомится с Керстеном в составе свиты Генриха Гиммлера. (Гиммлеру, как и Гитлеру, требовались консультации с астрологом, когда он планировал дальнейшие действия – часто в битвах со своими соперниками в окружении фюрера.)

Керстен снова был вынужден зарабатывать мытьем посуды, но в остальном, похоже, наслаждался светской жизнью. Неуклюжий, полный, бледный, внешне он был не слишком привлекателен, но, судя по рассказам, обладал спокойным нравом, обаянием и был всегда готов развлечься. Одна женщина несколько старше Керстена, очевидно, по уши влюбилась в него. Элизабет Любен жила со своей овдовевшей матерью, подругой родителей Керстена. Он разместился в их уютном доме в Берлине, что несколько скрасило его довольно бедное существование. Отношения с Элизабет, похоже, носили не сексуальный, а скорее семейный характер. На протяжении всей их жизни она выполняла роль матери: стирала и штопала его одежду, готовила ужин, вообще всячески о нем заботилась. Элизабет осталась в доме Керстена как его экономка и наперсница даже после его женитьбы и рождения детей. За советом и утешением он обращался к Элизабет.

Главным наставником Керстена в Берлине был доктор Август Бир, хирург, который стал известен благодаря нескольким нововведениям. Он первым начал вводить кокаин пациентам в позвоночник в качестве местной анестезии. Но прославился он еще и по другой причине. Он участвовал в разработке Stahlhelm, немецкой военной каски, которая защищала затылок благодаря характерной форме ведерка для угля. Доктор Бир был также активным сторонником немецкой гимнастики, любил деревья и практиковал гомеопатию – сейчас она считается шарлатанством, но в то время пользовалась популярностью.

Как ни странно, доктора Бира Керстен в мемуарах не упоминает, хотя, по-видимому, рассказывал о нем своему французскому биографу Жозефу Кесселю, так как тот пишет о нем довольно подробно. Зато Керстен вспоминает других видных профессоров, например Отто Бинзвангера, невролога, который специализировался в лечении эпилепсии и неврастении. Вероятно, отчасти так получилось потому, что Бир с воодушевлением поддерживал нацистов и был осыпан почестями от Гитлера, а Бинзвангер тихо умер в 1929 году до начала всех бедствий.

Однако самым важным учителем для Керстена, судя по всему, был вовсе не немец, а китаец, которого звали доктор Б. Ко. По словам самого Керстена, их познакомил Бинзвангер. По рассказу Кесселя – Бир. Ни мне, ни кому бы то ни было другому не удалось обнаружить о докторе Ко никаких данных. В берлинской телефонной книге того времени его имени нет. Это вовсе не говорит о том, что он выдуманная фигура, но его существование трудно подтвердить документально. Возможно также, что Керстен описывает его очень точно, но без фантастических деталей не обошлось. Слишком уж он напоминает восточного мудреца из довоенных комиксов.

В представлении западного человека древневосточная мудрость ассоциируется с Тибетом, страной левитирующих лам и божественных реинкарнаций. Как следует из рассказа Кесселя, доктор Ко родился в Китае, но воспитывался в тибетском монастыре, где овладел тайнами китайской и тибетской медицины, а также техникой тибетского массажа, которую буддистские монахи передавали из поколения в поколение. Едва он освоил эти навыки в совершенстве, к вящему удовольствию своих наставников, доктора Ко отправили на Запад, чтобы он познакомил европейцев с восточной премудростью. Перед переездом в Берлин после Первой мировой войны он якобы получил диплом врача в Лондоне.

Хотя подтвердить существование доктора Ко трудно, семена его тибетских познаний могли дать свои плоды на благодатной почве Веймарского Берлина, где увлечение азиатскими религиями было в моде не только среди чудаковатых сторонников здорового образа жизни и любителей мистического благоденствия, но и в кругах нацистов. Теософия спиритуалистки мадам Блаватской, утверждавшей, что при помощи интуиции и медитации можно получить доступ к «глубинной реальности», пользовалась в то время большим успехом. Как и Керстен, Блаватская родилась в семье российских немцев. В 1849 году она путешествовала по Азии, где, по ее собственным – возможно выдуманным – рассказам, познакомилась с «учителями древней мудрости», которые поддержали ее погружение в духовную сферу и предложили пожить в тибетском монастыре.

Исторически Германия была центром санскритологии. Однако в 1920–1930-е годы наука эта подверглась вульгаризации со стороны экстравагантных исследователей-любителей, в том числе Генриха Гиммлера, у которого, говорят, всегда